название: От и до
фандом: СПН
пейринг: Дин/Сэм
саммари: дни рождения
зеро
зеро
Коридор был длинный-длинный. Разные люди ходили мимо, задевая Дина своими странными запахами. Белые и зеленые пахли лекарством и всякими неприятностями, те, которые в своей одежде, пахли едой и цветами. Один большой мальчик пронес коробку пончиков, и у Дина заурчало в животе.
Папа велел сидеть на месте, а сам с мамой скрылся за дверью. Тут дверей было множество, за открытыми Дин видел кровати, но не такие как дома, а странные, высокие. На них лежали люди, как будто уже ночь. Но ведь был день, за окнами голубело небо и плыли пухлые белые облака.
Рядом присел старик с палкой. Дин сказал ему «Здравствуйте», а тот даже не обернулся. И кушать хотелось все сильнее. Сегодня утром мама не приготовила ему блинчики. Она не выходила из своей спальни, и Дина покормил папа. Он насыпал целую тарелку хлопьев, а про молоко забыл. Дин хотел сам достать пакет из холодильника, но не смог дотянуться. А сухие хлопья были невкусные, Дин сжевал всего пару ложек. Сейчас Дин съел бы и такие. Старик посидел и пошел дальше, шаркая ногами. Где же папа?
Мимо процокала каблучками красивая тетя с большим букетом. Дин смотрел на нее, пока она не вошла в одну из дверей. Потом появилась толстая тетя, которая вела за руку девочку, такую как Дин. У девочки кофта была надета задом наперед и в руке зажата кукла. Она задела своей куклой Дину ногу и показала язык. Дин подложил под себя ладони и отвернулся, чтобы сдержаться и не стукнуть противную девчонку, потому что папа говорил, что девочек обижать нельзя.
Тут снова показалась красивая тетя. Только уже без цветов. Она увидела, что Дин на нее смотрит, но не рассердилась, а улыбнулась. Дин тоже ей улыбнулся.
- Как тебя зовут, малыш? – спросила тетя.
- Дин, - сказал Дин и снова улыбнулся своей самой лучшей улыбкой.
- А сколько тебе лет?
Дин пригнул к ладони большой палец и показал четыре.
- Умница, - похвалила его тетя и погладила по голове.
Она открыла сумочку и достала брикетик жвачки.
- Вот, держи!
- Спасибо, мэм, - поблагодарил Дин.
- Не болей, - улыбнулась тетя и ушла.
Дин снова остался один. Он расковырял все пять пластинок жвачки и засунул в рот. От резкого мятного вкуса защипало в носу и в глазах, но он продолжил жевать, пока не образовался здоровенный мягкий комок. Тогда Дин начал надувать пузырь, как его учил Томми Дюваль. Получалось не очень: жвачка вылетала изо рта, или лопалась сразу и налипала на нос и щеки. Но Дин не сдавался, больше все равно нечего было делать. И у него вышло! Пузырь надулся большой-большой, он заслонил собой коридор и все остальное. Дин полюбовался на него, потом сплющил и затолкал обратно в рот.
И тут появился папа. Он радостно улыбался. Дин почувствовал, что произошло что-то хорошее.
- Плюй, - сказал папа и подставил ладонь.
Дин выплюнул жвачку и выжидательно уставился на папу.
- Пойдем, - папа взял Дина на руки. – Я тебя кое с кем познакомлю…
Они прошли по коридору и вошли в комнату. Там на высокой кровати лежала мама. Она тоже улыбалась. Почти как папа, только немного устало. Мама бережно прижимала к груди какой-то сверток. Папа посадил Дина на кровать, и он потянулся посмотреть, что же такое у мамы в руках.
- Познакомься, Дин. Это твой младший брат Сэмми, - сказала мама и отодвинула край одеяльца.
Дин увидел маленькую ручку и испугался.
- Поздоровайся с ним, - легонько подтолкнул его папа. – Теперь ты не один.
- Привет, Сэмми, - прошептал Дин и осторожно потрогал младенца. – Я твой старший брат. Я буду тебя защищать… и, когда ты подрастешь, дам поиграть с моим Капитаном Америка…
один
один
На ковролине узор из сине-зеленых загогулин, но они такие грязные, что цвет почти не разобрать. На завитушке одной загогулины прилип кусочек жвачки и все вместе это напоминает Дину мордочку пса Плуто из мультика. Папа не велел ничего трогать, а то бы Дин включил телевизор. Но папу лучше слушаться, иначе он сильно ругается и даже может шлепнуть по попе. Это не очень больно, но ужасно обидно.
Дин переворачивается на спину и начинает смотреть в потолок, но это скучнее, чем на пол. Там только серые от пыли плитки и вентилятор.
Папа сказал, что будет через час, но Дину кажется, что прошло намного больше. Он еще путается в стрелках, какая часовая, а какая минутная, поэтому он не уверен. Однако, судя по тому, как ему скучно, папа точно опаздывает на час, а то и на два.
Дин снова переворачивается, подпирает руками голову и начинает рассматривать Сэмми. Брат спит, отгороженный от края кровати подушкой. У него темная длинная челка и толстые щеки. Вчера Дин покормил его шоколадным батончиком, и щеки покраснели и зашелушились. Папа ругался и сказал, что маленьким нельзя шоколад. Вообще-то Дин не специально, просто Сэм плакал и хотел есть, а пюре из баночки кончилось, и папы не было, чтобы сварить кашу. И, кстати, шоколад Сэмми понравился!
А раньше, когда мама была еще с ними, она всегда сама кормила Сэмми. И Дина тоже. А батончики ему почти не покупали. И они жили в доме, и никуда не ездили, Дин помнит. У него еще был друг, который жил по соседству, правда, Дин забыл, как его звали. И еще были игрушки: медведь, много машинок и Капитан Америка в красном плаще. Папа сказал, они сгорели. Жалко…
А еще папа сказал, что сегодня год, как родился Сэмми, и полгода, как умерла мама. Дин не знает точно, что значит «умерла», но это поэтому ее больше нет с ними. Дин очень по ней скучает. Иногда ему даже хочется поплакать от этого, но он уже большой. Если он начнет реветь, то и Сэмми заревет. Он ничего не понимает, но все повторяет за Дином. Поэтому Дин не плачет.
Сэм во сне хмурится и смешно морщит нос. Дин пытается угадать, что ему снится. Ааа, губами зачмокал, значит точно сон про еду. Дин бы сейчас съел чего-нибудь вкусненького. Он видел по телику, что на день рождения приходят гости, дарят подарки и торт со свечками. А к Сэмми никто не пришел. И торта тоже нет. Хотя торт ему, наверное, нельзя. И в подарках он еще ничего не понимает, все тащит в рот.
Вот когда Дину исполнилось пять, папа подарил ему ножик. Здоровский: с несколькими лезвиями, с отверткой и ножничками. Дин тогда отвинтил от мотельной плиты такую беленькую штучку. Она была ему не нужна, но шурупчики так прикольно выворачивались… Потом испытывал лезвия: пытался постругать ножку кровати и нечаянно порезался. Папа очень рассердился и ножик забрал. Сказал, что Дину еще рано получать такие подарки и нож подождет, пока Дин повзрослеет.
Теперь нож ждет Дина, а Дин ждет папу. Может быть, папа ушел за подарком для Сэмми? Интересно, что он ему подарит?
Но папа ничего для Сэмми не принес. Он поставил на стол коробку ХэппиМил для Дина и хотел уже уйти, но тут проснулся Сэм и собрался плакать. Папа взял его на руки и поцеловал в макушку. У него было очень грустное лицо, будто он вот-вот заплачет. Дин обнял папу за ногу, и ему самому захотелось заплакать. Папа погладил его по голове и сказал:
- Здесь мы немного задержимся, завтра найду для вас няню.
И пошел готовить кашу для Сэма.
два
два
Дин смотрит на календарь. Цифра шесть обведена в кружок. Шестого приедет папа. А сегодня второе, значит ждать еще… раз, два, три… четыре дня. Сегодняшнее число тоже обведено в кружок, потому что сегодня день рождения Сэмми.
Вчера Дин учил его показывать два пальца – два года. Теперь Сэмми ходит и все время твердит: «Два!», а еще «Дин!»
Дин-Дин-Дин…
Это его любимое слово. Чуть что, сразу: «Диииин!» Как будто других слов нет!
Сначала Дин даже думал, что брат у него умственно отсталый. Он вообще ничего не говорил. Только глазами своими лупал или, если что, ревел. А потом однажды, когда они куда-то ехали, смотрел в окно, бормотал себе под нос что-то непонятное… и вдруг: «Дин!» Папа аж затормозил и сдал к обочине.
- Что ты сказал, малыш?
А Сэмми улыбнулся и снова:
- Дин!
С тех пор и повелось: Дин-Дин-Дин… Целый день и по любому поводу.
Иногда так достает, что хочется его хорошенько двинуть. Но Сэмми такие моменты просекает безошибочно. У него глазищи наливаются слезами, нижняя губа оттопыривается, и начинает дрожать подбородок. Ну разве после этого у Дина рука поднимется? Терпит…
А куда деваться, он ведь старший брат.
Быть старшим братом трудно. Когда Сэмми родился, Дин сам был еще маленький и не понимал. Теперь-то он знает, что это тяжело, но даже представить не может, как это, не иметь брата.
Если не будет Сэма, Дин останется совсем один, ведь папы почти никогда нет рядом. Пусть Сэмми временами противный до ужаса, пусть капризничает, ревет, пусть таскается следом как хвостик с тех пор, как научился ходить, но пусть он будет.
И все же Сэмми надо что-то подарить, хоть он и не понимает, что у него день рождения. Дин открывает свою сумку и долго смотрит. У него нет ничего подарочного. Только одежда и зубная щетка. У Сэмми тоже это есть. Хотя постойте! Дин выворачивает на пол стопку футболок и на самом дне находит, что искал. Это фигурка Короля Льва из упаковки чипсов. Она тяжеленькая и приятная на ощупь. И выражение мордочки у нее такое живое, будто Король Лев подмигивает и вот-вот улыбнется. Поэтому Дин оставил игрушку, а не выбросил, как другие.
Дин не умеет заворачивать подарки, он просто протягивает фигурку брату и говорит:
- Поздравляю с днем рождения, Сэмми!
Сэм радостно улыбается:
- Киса!
- Нет, не киса! – сердится Дин. – Это лев!
- Киса, - обиженно надувает губы Сэмми, прижимая к груди фигурку.
Ну и ладно, пусть будет киса, тоже новое слово.
три
три
Зря папа оставил их у этой миссис Гордон. Мог бы найти няню получше. Миссис Гордон старая и скучная. И дом у нее старый и скучный. Темные комнаты тесно заставлены скрипучей мебелью, которую нельзя трогать. А постели пахнут пылью и чем-то противным, старушачьим. Игрушек у нее много, но все какие-то для девчонок. Плюшевые зверюшки, куклы в пышных платьях, картонные домики и крошечная фарфоровая посуда. Единственная стоящая игрушка – поезд, но он заперт в шкафу за стеклом. Дин прислоняется лбом к дверце и с тоской рассматривает маленькие серебристые вагончики.
У Сэма новое любимое развлечение – играет в школу. Рассадил на диване зайцев, собак и медведей, в задних рядах даже парочка кукол, сам устроился на подлокотнике и бухтит себе под нос: делает вид, что читает им книжку.
В настоящей школе Дину не нравится. Куча детей, все орут, скачут, пристают… И училки обязательно расспрашивают про папу. Если говорить им правду, охают, качают головами и начинают сюсюкаться. А когда приезжает папа забрать его из школы, заводят с ним долгие задушевные разговоры. Поэтому Дин научился им всем врать, про семью, про маму… Так проще. Но все равно, говорить, что мама в отъезде, потому что продает косметику, каждый раз противно. И в животе что-то такое сжимается и комок в горле.
А мальчишки везде такие тупые! В каждой школе, в каждой, они все хотят показать новенькому, кто тут крутой и главный. Ну что же, Дин любит подраться. Ему даже стыдно иногда бить этих идиотов, они ведь не знают, какой у него папа. Вот если бы потом еще не ругали училки и не водили к директору… Но, ейбогу, Сэмми в свои два и то умнее этих дураков.
Блин!
Не в два, а уже в три! Сегодня же день его рождения!
Дин лезет в тайный карман своей сумки. На заработанные за гуляние с соседским боксером Спайком деньги он купил брату подарок: книжку про кролика. Она совсем тоненькая, в ней мало текста, зато очень много картинок. Сэмми должно понравиться. Дин попросил, чтобы в магазине ему завернули книжку в шуршащую голубую бумагу, так что это совсем как настоящий подарок.
Но только подарка мало, чтобы получился день рождения. Нужны еще угощение и свечки. Это Дин легко устроит.
Дин крадется коридором и заглядывает в гостиную. Повезло: миссис Гордон задремала перед телевизором. В столовой на буфете стоит серебряный подсвечник. В нем совсем новые свечи – тоненькие, витые. Как раз подойдут. Дин забирается на стул, выдергивает их из гнезд и засовывает в задний карман. На кухне он разживается пакетом сока и кексом в упаковке и возвращается в комнату.
Сэмми по прежнему играет в школу. Ладно, Дин позовет его, когда все приготовит. Возле окна круглый маленький стол. За ним сидят куклы и «пьют» чай. Дин отпинывает стульчики с куклами в стороны и выволакивает столик на середину комнаты. Игрушечный сервиз слегка запылился и Дин протирает его полой майки. В центр стола ставит блюдо с кексом, втыкает свечки. Третья свеча никак не хочет стоять ровно, поэтому в подрумяненной корочке появляется несколько некрасивых дырок. Дин задумчиво смотрит на них, потом его осеняет. Он достает из кармана конфеты и затыкает ими отверстия в кексе. Получается даже нарядно. Дин разливает по маленьким чашечкам сок, зажигает свечки и зовет брата:
- Эй, Сэмми! Иди праздновать!
четыре
четыре
Под утро они съезжают с шоссе на грунтовку. А может и не на грунтовку, а вообще на проселок. Трясет так, что зубы клацают. Дин просыпается и садится. Сквозь деревья просвечивает розовая полоска зари. Дин зевает и трет глаза. Папа быстро оглядывается и улыбается в зеркало заднего вида.
- С добрым утром, сынок.
- Ага, - снова зевает Дин. – Мы уже в Вайоминге?
- Точно, - кивает папа. – Как там Сэмми?
Дин поворачивается к брату. Сэмми спит, несмотря на безумную тряску. Обнял скомканное одеяло, подтянул коленки к животу и чему-то хмурится во сне. К босой пятке прилип обрывок фантика от жвачки.
- Он нормально, - говорит Дин и протягивает руку отколупнуть бумажку.
Ступни у него ледяные. Не дай бог заболеет. Дин наклоняется и достает из братова рюкзака серый бумажный кулек. Позавчера в прачечной Дин учил Сэмми складывать носки. Сразу найти пару, сложить вместе, а потом скатать резинку, чтобы вышло похоже на заячью голову с ушками. Сэм дотошный, пока не сложил все как надо, не успокоился. Теперь у него почти целый пакет аккуратных разноцветных зайчиков. Дин достает одну пару носков, а кулек прячет обратно.
Сэм не хочет вытягивать ноги, но Дину удается их распрямить и уложить на свои колени. Импала подскакивает на очередной колдобине и пятка Сэмми чуть не вышибает Дину зубы. Дин чертыхается, но, видимо, недостаточно тихо: он успевает поймать в зеркале сердитый папин взгляд. А Сэму все нипочем – продолжает дрыхнуть. Дин натягивает на него носки и укрывает своим пледом. Все равно заснуть уже не удастся. Не при такой тряске.
Дин достает из сумки свой ежедневник. Он почти такой же, как папин, только поменьше. Когда Дин увидал его в витрине, то просто покой потерял, так ему захотелось его иметь. Еле уговорил папу подарить на день рожденья. Радости было… Хотя, если подумать, этот ежедневник ему нафиг не нужен. По большому счету Дин даже не знает, что туда писать. Так, записывает ерунду всякую, типа, «Должен Терри Капплеру три доллара», иногда телефоны одноклассников или какие фильмы уже посмотрел, чтобы не забыть. Еще Сэмми рисует там свои каракули.
На сегодняшней странице запись: «Сэм. День рождения». А ниже очередной образец братишкиного творчества. Зеленым фломастером изображены четыре фигурки из кружочков, треугольников и корявых черточек. Одна большая – папа. Две поменьше – Сэм и Дин. Их за руки держит еще одна большая фигурка, только она почему-то вверх ногами. «Это мама, - пояснил тогда Сэмми. – Она с нами, но сверху, на небесах».
- Пап, - зовет Дин, тихонько, чтобы не разбудить брата.
- Что? – откликается отец, не отрывая взгляд от дороги.
- Сегодня у Сэмми…
- Я помню, - обрывает папа и, протянув назад руку, треплет Дина по голове. - Вечером мы будем у пастора Джима. Устроим настоящий праздник.
пять
пять
Дворники мерно ходят по лобовому стеклу, разгоняя воду. Дин пытается следить за дорогой, но взгляд упрямо цепляется за ритмичное движение, и ухо из общего шума вылавливает тихое поскрипывание резины о стекло. Это прямо усыпляющий гипноз. Веки тяжелеют, мозг отключается, Дин откидывает голову и расслабляет руки и ноги. Спать… спать…
- Дииин!
Черт, ну чего ему надо?
- Дииииииин!
Сэмми ноет протяжно и надоедливо, вытягивая Дина из сладкой дремы. В надежде, что брат заткнется, Дин делает вид, что не слышит, и продолжает «спать». Но Сэм не унимается:
- Дииин! Дииииин!
Тут уже надоедает папе.
- Дин! – рявкает он, не оборачиваясь.
- Что? – «просыпается» Дин.
- Нам еще ехать часов пять, займи чем-нибудь брата!
Сэмми радостно сует ему в руки книжку.
- Ооо… только не это! – стонет Дин.
- Ты сам ему такой подарок выбрал, - усмехается папа. – Давай, научи его читать, тебе же потом легче будет.
Дин с тяжелым вздохом выпрямляется на сиденье, Сэмми тут же пристраивается под боком и закидывает динову руку себе на плечо. Книжку он бережно укладывает брату на колени, предварительно с подозрением осмотрев джинсы.
- Да ладно, - хмыкает Дин. – Я сегодня чистые надел. Открывай.
Сэмми странный, книжки любит в тыщу раз больше, чем самые клёвые игрушки. Ту, про маленького кролика, которую Дин подарил ему на третий день рождения, до сих пор хранит в своем рюкзаке, хотя она уже рассыпается на отдельные странички, да и знает он ее всю наизусть.
Эту Дин не совсем сам выбрал – папа подсказал. И денег тоже папа дал. Правда, не за просто так, а за мытье Импалы. Ну, это он сам так решил. Дин машину готов мыть даром, или даже сам бы приплачивал, если бы у него деньги были. Когда папа разрешает ему заглянуть под капот, у него аж сердце от счастья заходится. Вот бы папа купил себе новую машину, а Импалу бы подарил Дину…
- Дииин! – острый локоть тычется под ребра.
Вот мелкая зараза, даже помечтать не даст. Дин открывает книжку.
- Учи алфавит.
- Я уже буквы все знаю! – хвастливо заявляет Сэмми и начинает перечислять, водя по странице пальцем: - Эй, би, си, ди, и, эф, джи…
- Хорошо, молодец, - кивает Дин. – Верю. Тогда давай дальше.
Сэм торжественно переворачивает страницу. На рисунке жирная полосатая кошка облизывает лапу. Внизу подпись: «САТ». Отчего-то у Дина появляется нехорошее предчувствие.
- Буквы ты знаешь, - говорит он Сэму. – Теперь надо научиться складывать их в слова.
- Си-эй-ти, - бойко рапортует Сэмми.
- А кто тут нарисован?
- Кошка. Кэт.
- А что написано?
- Си-эй-ти.
Дин вздыхает. Похоже, это будет сложно…
- Так. Еще раз. Кто на рисунке?
- Кэт, - Сэм бросает сквозь челку недоуменный взгляд: что за тупые вопросы?
- Значит, и написано должно быть что?
- Кэт? – догадывается Сэм.
- Точно! – Дин готов издать победный клич, но…
- А почему тогда написано «си-эй-ти»? – Сэм обиженно выпячивает нижнюю губу. Он искренне не понимает и поэтому расстроен.
- Это буквы: си, эй, ти. А читаются они как «кэт», - призвав все свое терпение, объясняет Дин.
- А почему?
- Да нипочему! – взрывается Дин. – Просто они так читаются! Запомни и все!
- Ладно, - шмыгает носом Сэм. – Кэт.
Дин поднимает глаза и успевает заметить, как папа молчаливо давится смехом.
шесть
шесть
Вот бы всегда жить такой жизнью… Каждый день, как праздник...
Уже второй месяц они колесят по стране вслед за ярмарками, бродячими цирками, луна-парками и карнавалами. Папа не говорит, на кого охотится, но ежеутренне Дин получает от него десятку и приказ присматривать за братом. Как будто без папиных слов Дин про это забывает. И вот они с Сэмми остаются посреди шумной разноцветной праздничной толчеи, а папа исчезает где-то на задворках этого праздника.
Дин уже изучил все аттракционы. Они вроде бы у всех разные, но в сущности похожи. Он знает, где можно пролезть незаметно, где схитрить, чтобы выиграть, куда не стоит соваться, а куда стоит, даже не смотря на риск.
Больше всего Дин любит карусель. Не эту, детскую, с разноцветными лошадками, а вот ту, высоченную, с сиденьями на цепях. Когда на ней крутишься, просто дух захватывает. Под ногами мелькают головы, окружающее разноцветье сливается в одну пеструю полосу, сердце замирает от восторга и сладко кружится голова…
Жаль Сэмми для нее еще мал, служители его не пропускают. И одного его не оставишь, еще потеряется в толпе. А если папа узнает, то вообще проблем не оберешься. Дин с тоской оглядывается на аттракцион и решительно берет брата за руку:
- Пойдем на качели.
- Да ладно, папа не узнает, иди, прокатись разок, - вдруг говорит Сэм, словно мысли прочитал. – Я тебя тут подожду.
Внутри у Дина все замирает от сладкого предвкушения, но он колеблется.
- Точно?
Сэмми кивает совсем как взрослый и хватается за прут ограждения:
- Буду тут стоять и на тебя смотреть. Ты мне помашешь?
- Конечно!
Дин уже едва удерживается на месте, в нем бурлит радостное нетерпение: сейчас, сейчас!
- Только с этого места ни ногой. Договорились?
Спиной вперед он делает несколько шагов, потом толпа скрывает он него Сэма. Тогда Дин разворачивается и стрелой мчится к кассе за билетом.
Служитель обходит по кругу, проверяя, что все пристегнуты к сиденьям. Дин трогает толстые цепи, забранные в желтые клеенчатые чехлы, и выискивает глазами маленькую фигурку брата. Вот он: стоит у ограждения, но смотрит куда-то в сторону. Дин машет ему рукой, но Сэмми не замечает. Дин уже хочет крикнуть или свистнуть, но в этот момент Сэм наконец обращает на него внимание и тоже машет в ответ.
Тем временем карусель начинает движение. Сначала медленно, потом быстрее, наращивает ход. Сиденья поднимаются все выше над землей, с каждым кругом все выше… Ветер бьет в лицо, музыка будто становится громче, хочется раскинуть руки и заорать от восторга.
- Аааааа! – кричит Дин, шалея от счастья. – Аааааааааааааа!
К сожалению, моменты чистой радости, сколько бы они не длились, заканчиваются слишком быстро. Карусель начинает тормозить, в буквальном смысле возвращая его с небес на землю. Дин вспоминает про брата и на каждом круге пытается высмотреть его возле ограждения. Как назло, в глаза бьют огни, люди мельтешат, отвлекая внимание, и Сэмми никак не обнаруживается. Дин ощущает нешуточное беспокойство, если бы мог, он бы спрыгнул вниз, но еще чересчур высоко.
Наконец, цепи повисают почти вертикально, не дожидаясь полной остановки, Дин отстегивается и спрыгивает. Не обращая внимания на ругань служителя, он бежит к выходу. Там толпятся в радостном возбуждении желающие прокатиться, но у Дина они вызывают уже не зависть, а только досаду. Он расталкивает людей, пробираясь к месту, где оставил брата.
Сэмми там нет. И нигде вдоль ограды тоже... И возле лотка со сладкой ватой… И возле киоска с сувенирами… Его нигде нет! Дина охватывает паника.
- Боже, боже! Я не хотел, - шепчет он, - Пусть только Сэмми найдется, я больше никогда его не брошу, глаз с него не спущу.
А кругом царит все то же веселье, будто ничего и не случилось. Люди смеются, покупают хотдоги и воздушные шары, обсуждают, стоит ли заплатить сорок центов, чтобы увидеть бородатую женщину, или разориться на восемь долларов за гадание на картах Таро…
Дин мечется по ярмарке, проскакивая под чужими локтями, выбивая из рук ведерки с попкорном, уворачиваясь от подзатыльников… Сэмми нигде нет, и от этого хочется зареветь как маленькому. Дин останавливается, зажмуривается, несколько раз глубоко вдыхает. Надо успокоиться. И найти папу. Перед ним ужасно стыдно, и влетит, конечно, огого как, но Сэмми сейчас важнее.
Дин оглядывается по сторонам, чтобы сориентироваться. И вдруг видит, как в проходе между размалеванными палатками исчезает фигура в рыжем парике и белом балахоне, тянущая за руку лохматого маленького мальчика.
- Сэмми?!
Клоуна уже не видно, но Дин запомнил, куда он скрылся. Снова под чужими локтями, перепрыгивая через препятствия, игнорируя ругань и пинки… В проходе пусто, но далеко впереди мелькает что-то белое, и Дин бежит, что есть сил.
Здесь территория вечного праздника уже кончается. Неровные ряды разномастных контейнеров, обшарпанные вагончики, тряпье на веревках…
Дин осторожно пробирается вперед.
- Пойдем внутрь, - слышится визгливый, приторно ласковый голос из-за угла старого трейлера. – У меня там много вкусного: конфеты, жареная картошка, мороженое, сладкая вата… Поиграем, и я отведу тебя обратно.
Дин выглядывает, прижимаясь к нагретому солнцем рифленому боку. В закутке между вагончиками стоит Сэмми. Дин едва сдерживает вздох облегчения: над братом склонился здоровенный дядька в костюме клоуна. Вид у него жутковатый. Парик сбился, балахон уже лет сто не стирали, грим размазался. Но он реально огромный, больше Сэмми раза в три. С таким Дину не справиться.
Вот для таких случаев папа и подарил ему Беретту. Если честно, использовать ее еще не приходилось, но Дин каждый день неизменно сует ее сзади за пояс джинсов, а ночью кладет под подушку. Вот сегодня и пригодилась.
Дин достает пистолет и сжимает обеими руками. Он хоть и дамский, но довольно тяжелый.
- А ну отвяжись от него, извращенец! – кричит Дин тонким от волнения голосом, выскакивая из-за трейлера.
- Мальчик, спрячь пистолет, - ласково начинает клоун, все еще держа Сэма за плечо.
- В сторону, - распоряжается Дин и дергает стволом.
- Хорошо, хорошо, - визгливый голос режет слух, и Дин морщится.
Клоун медленно отпускает Сэмми и поднимает руки. Сэм тут же подбегает к Дину и прячется за его спиной. Только теперь Дин может перевести дыхание. Он осторожно заводит за спину левую руку и брат цепляется в нее мертвой хваткой. Держать пистолет одной правой тяжело, она начинает дрожать от напряжения.
- Отвернись, мы уходим, - выкрикивает Дин и делает шаг назад.
Сэмми тянет его прочь, чувствуется, что ему хочется убежать отсюда поскорее, но Дин не решается перейти на бег, пока клоун еще в поле зрения.
Они останавливаются только на центральной площадке, где громко играет музыка, всюду люди и свет фонарей.
- Давай не будем папе говорить? – просит Дин.
- Тогда мне тоже нужен пистолет, - неожиданно заявляет Сэмми.
- Тебе пока нельзя, ты еще маленький.
- Ничего я не маленький, мне же сегодня шесть лет исполнилось!
Дин краснеет.
семь
семь
Школа здесь просто кошмар. Всего сорок человек, и все сидят в одном помещении. Самые мелкие в ряду у окна, а старшие на задних партах. Дина и Сэма тоже посадили сзади, за один стол. Сначала Дин думал, что это к лучшему, но училка миссис Ричардс, противная въедливая старуха, любит ходить между рядами и заглядывать в тетради. У нее на уроке не поспишь. Вот в Фениксе отличная была школа. Огромная, тыща учащихся. Среди такого количества легко затеряться и не быть на виду. И мисс Орсон больше интересовалась своей личной жизнью, чем домашними заданиями. Там была лафа…
Дин вздыхает и заглядывает Сэмми в тетрадку. Тот старательно переписывает из учебника текст про Великие озера. «Озеро Мичиган расположено южнее озера Верхнее и соединено проливом с озером Гурон» , - высунув от усердия кончик языка, выводит Сэм.
Этой зимой в Чикаго было холодно, папа тогда сильно простыл, когда ловил в Мичигане русалку. Он четыре дня лежал с температурой. Это было плохо, но все равно здорово. Папа гонял их с Сэмом со своей кровати, но они все равно забирались к нему, устраивались в изножье под одеялом и грели ледяные пятки о папины горячие ноги. А папа рассказывал им всякие истории, и про маму, и про нечисть, и про то, как он служил в армии. А потом деньги закончились. Пришлось ведь покупать много лекарств, взрослых не вылечить тайленолом. На четвертый день они заплатили за мотель, а на еду совсем не осталось. И они все трое ели хлопья из Сэмовой пачки. Он жутко на них обиделся и не разговаривал с папой, пока ему не купили новую пачку. Он ведь не понимал, что это из-за того, что есть больше было нечего.
Из заснеженного Чикаго они прямиком поехали к солнышку, в Калифорнию. Там было здорово. Нигде по долгу не засиживались, в школу почти не ходили… Вот бы снова туда, так нет, приходится торчать в дурацком Огайо.
Дин снова заглядывает брату в тетрадку. Вот сюрприз! Зануда Сэмми утомился писать и теперь рисует рожицу в углу страницы. А рожица-то похожа на кислую физиономию миссис Ричардс, точно! Дин прыскает в кулак, и тут же получает строгий взгляд от самой училки. Но только она отворачивается, Дин шепчет:
- Не забудь про бородавку на щеке, Сэмми.
Брат важно кивает и пририсовывает рожице бородавку.
- Дин, а что ты мне сегодня подаришь? – шепотом спрашивает он, заслонившись учебником.
Вот мелкий хитрюга! Наверняка подсмотрел, как Дин прячет в рюкзак коробку фломастеров и теперь проверяет.
- Свои старые трусы, - отвечает Дин с серьезным видом.
- Не ври, - хихикает Сэмми.
- Богом клянусь, - округляет глаза Дин.
- Винчестеры! – гремит на весь класс скрипучий голос миссис Ричардс. – Прекратите болтовню, не то удалю с урока!
Дин и Сэм заговорщицки переглядываются и утыкаются в свои тетради. Через минуту под локоть Дина вползает листок.
«Это такое разноцветное, начинается на Ф?»
«Точно, - пишет Дин. – Фантастически рваные полосатые старые трусы».
- Ну, Дииин, – шепотом ноет Сэмми. – Скажи, что тебе жалко?
- Потерпи до вечера и сам все увидишь.
- Винчестеры! Вон из класса!
восемь
восемь
Раньше жизнь делилась для Дина на два вида – когда он ждал папу с охоты, и когда папа был рядом. С февраля она делится по другому – когда Дин ждет папу, и когда ждет, чтобы папа взял его с собой на охоту.
Тогда он помог папе разобраться с ведьмой, которая устроила безобразия на День Святого Валентина в Бивер Дэм в Висконсине. Ну и пусть, Дин всего лишь поддерживал огонь в камине и подавал свечи и мел. Папа сам сказал, что он был молодец. А в начале апреля в Питтсбурге они вместе охотились на призрак. Дин даже один раз выстрелил из своей Беретты. И стер ладони до крови, когда помогал раскапывать могилу. Труп был такой мерзкий, отвратно вонял и выглядел жутко с этими клоками волос на желтом облезлом черепе. Дин испытал настоящее удовлетворение, когда он вспыхнул ярким синеватым пламенем.
Сэмми часто просит рассказать, как начало скрючиваться дохлое тело, охваченное огнем, и как взвыл и рассыпался искрами призрак. Дин с удовольствием рассказывает, каждый раз придумывая новые живописные подробности. У братишки делаются круглые глаза и открывается рот. Дину неимоверно льстит его восхищение. Вот только надоело все время об одном и том же. Уже три недели прошло, а папа не спешит взять его на новую охоту.
Сам уехал, а их бросил в этой глуши. Покинутый поселок посередине пустыни: десяток полуразрушенных домов, растрескавшийся асфальт, старый школьный двор, заросший кактусами и кочками сухой колючей травы. Дин и Сэм облазили здесь все еще вчера. Не нашли ничего интересного. Ветер носит пыль и перекати-поле. Скучно до одури. Папа сказал: «Занимайтесь», а чем тут заняться? Здесь даже радио нифига не ловит. Дин уже два раза разобрал и смазал пистолет, нож наточил так, что бумажку режет налету. А дальше что? Сэм что-то малюет в блокноте.
- Сэмми, пойдем постреляем, - зовет Дин.
- Не хочу, - отмахивается брат.
Какой-то он неправильный.
- Ну пойдем! Посоревнуемся. Спорим, я выиграю, мистер Меткий Глаз Косые Руки!
- У тебя патронов мало. Это во первых. А во вторых, твой пистолет тяжелый, я поэтому не попадаю, у меня рука устает, - заявляет Сэмми и снова утыкается в свой рисунок.
- А мы не из пистолета, - ляпает Дин, а потом начинает соображать, из чего же еще можно пострелять.
Что можно сделать из подручных средств? Лук? Да ну, столько заморочек с ним: где найти два гибких дерева в пустыне? А потом еще стрел наделай… Что еще? Дин нащупывает в кармане моток резинки и его осеняет. Рогатка! Просто и круто. Папа давным давно показал Дину, как сделать рогатку, такую, что на близком расстоянии не уступит огнестрельному оружию. А еще Дин заодно придумал, как увлечь Сэма.
Через полчаса он возвращается. Брат по-прежнему лежит на животе и раскрашивает карандашами рисунок.
- Сэмми, поздравляю тебя с днем рождения! – торжественно произносит Дин и достает из-за спины газетный сверток.
- А что это? – с любопытством спрашивает Сэм, принимая подарок.
- Разверни и узнаешь! – говорит Дин и не удерживается от маленького хвастовства: - Я сам сделал.
Сэмми с подозрением оглядывает старую газету и нерешительно разворачивает.
- Рогатка? – он удивлен. – Я ведь не умею.
- Так пойдем, я тебя научу! – сияет Дин.
АПД. штоб вы не думале, што я совсем ничо не пишу, а только каку пинаю)))
девять
девять
Путеводитель не соврал, секвойи действительно очень большие. Таких толстых и высоких деревьев Дин еще никогда не видел. Из-за того, что солнечному свету приходится пробиваться на такую глубину, он странно рассеивается и похоже, будто здесь нет теней. Словно в морге. Дин был там один раз с папой. Там оказалось совсем не прикольно, а скучно, и пахло противно.
В лесу пахнет хорошо. Чем-то напоминает мазь, которой он мазал Сэмми от простуды. Кстати, в путеводителе написано, что тут несколько санаториев, где лечат органы дыхания. А Сэм еще до сих пор кашляет.
Дин приподнимается на локтях и вертит головой, отыскивая взглядом брата. А, вон он, сидит на извиве толстенного корня будто в кресле и читает. Дин окликает его, но тот делает вид, что не слышит.
- Сэм! – уже громче зовет Дин.
Через несколько долгих секунд Сэм, наконец, отрывается от книжки и с недовольным видом смотрит на Дина.
- Тебе надо дышать, - заявляет Дин.
- Ты головой повредился? Совсем тупой? – с подозрением спрашивает брат. – Я и так дышу.
- Сам ты тупой, - огрызается Дин. – Тут воздух для легких полезный. Лекарственный. Тебе надо хорошо дышать, глубоко.
- Во-первых, у меня бронхит, а не легкие, - Сэмми любит побыть занудой, Дин к этому давно привык и не обращает внимания. – А во-вторых, что значит глубоко? Я и так хорошо дышу.
Дин на мгновение задумывается: и правда, что значит глубоко? Но ответ и так ясен.
- Глубоко это значит, чтоб воздух в тебя глубоко проникал. До живота, до самого пупка.
Сэм послушно вдыхает, и глядит, как раздувается на вдохе грудь.
- Нет, иди сюда, ложись, - зовет Дин. – Сидя ты так не подышишь.
Сэмми смотрит на книжку, потом откладывает ее в сторону и плюхается рядом со старшим братом.
- Теперь давай. Я буду проверять, - говорит Дин и кладет ладонь ему на живот.
Сэмми старательно сопит, надувая пузо. Дин просовывает руку под свитер и майку, прямо на голую кожу.
- Еще, - требует он.
- Да дышу я, дышу, - бурчит Сэм.
Под ладонью Дина теплый тощий живот натягивается барабаном и снова опадает. Кончик пальца то проваливается в ямку пупка, то выпирается наверх.
- А чего я один-то? – вдруг заявляет Сэмми. – Ты тоже давай.
Его ладошка не дотягивается до живота и остается лежать где-то напротив сердца. Неожиданно, Дин начинает слышать его удары. Они попадают в такт с дыханием брата. Один… два…. …семь, восемь… девять…
- Эй, Сэмми, - Дин поворачивает голову и видит острый нос и скошенный взгляд из-под прикрытых ресниц. – С днем рождения.
- Ага, - только и всего говорит Сэм и закрывает глаза.
А Дин смотрит вверх, где на невообразимой высоте смыкаются верхушки секвой, и плывут рваные белые облака.
десять
десять
- То есть он совсем-совсем мой? – уточняет Сэм.
- Совсем- совсем, - кивает папа.
Сэмми осторожно протягивает руку и поглаживает блестящий ствол кончиками пальцев. Новенький Смит энд Вессон весь из нержавеющей стали и выглядит нарядно, как игрушка. Дина так и подмывает схватить его, подергать затвор, прицелиться, проверить плавность спуска, да просто подержать в руках. Его собственная Беретта за пять лет стала как родная, поднадоела, да и вид имеет поскромнее, чем эта блестящая штучка. Почему Сэму вечно достается все самое лучшее? Хотя все же Дину папа доверяет больше. Брату исполняется десять, а Дин получил свой пистолет в девять!
Закончив любоваться, Сэмми берет пистолет в руку, покачивает, привыкая к весу, прищурив один глаз, целится в угол. Папа одобрительно улыбается. Сэм, осмелев, щелкает туда-сюда предохранителем, пробует пальцем спусковой крючок, вынимает магазин.
- На четырнадцать патронов? – с видом знатока уточняет он.
Дин старательно сдерживает смешок. Папа не одобряет, когда он насмехается над братом, но это сильнее Дина.
- Нет, это особая модель, на пятнадцать, - серьезно заявляет он.
- Правда? – Сэмми озадаченно хмурит лоб, наверное, вспоминает папины уроки.
- Не слушай этого балбеса, - утешает его папа, а Дину, конечно, достается подзатыльник.
Но Дин уворачивается и ржет:
- Да-да, Сэмми, особая детская модель . Я насобирал двадцать купонов из чипсов, и нам прислали ее бесплатно.
- Дурак! – хмыкает Сэм.
С оружием в руках он словно на глазах стал выше, старше и снисходительнее. Дину хочется сбить с него спесь, раздразнить, заставить злиться, снова стать мелким придурком, но он встречает предостерегающий папин взгляд и осекается. Ладно, пусть уже Сэмми сегодня наслаждается, все-таки это его день рождения. А завтра... будет завтра.