Подорожник и другие сорняки. 8 глава

[fffddd]

рабочее название: Подорожник и другие сорняки
оридж
не бечен
герои: будет много и все мои
саммари: впереди были неизвестность и приключения

1 глава. Омела
2 глава. Лопух
3 глава. Перекати-поле
4 глава. Лебеда
5 глава. Крапива
6 глава. Подорожник
7 глава. Татар-чай.

8 глава.
Дурман.

вся глава целиком

Проснулся я по «зову природы». Полежал немного, лениво надеясь: авось расхочется, и можно будет обратно заснуть. Не расхотелось. Пришлось выползать из теплоты одеяла и выбираться из пещеры наружу. Я долежался до той степени, что добежать до ближайших кустов уже не было никакой возможности, и я пристроился прямо у обрыва. Сразу вспомнилась смешная речевка из детства: «Нету лучше красоты, чем пописать с высоты», и спать расхотелось совершенно.
Солнце уже встало, но чувствовалось, что еще очень рано, часов шесть или семь. Обычно я никогда не просыпался в такое время, а сейчас я ощущал себя полностью отдохнувшим, будто вчерашнего «марш-броска» и утомительного подъема не было. Хотелось запеть или сделать какую-нибудь глупость, или просто пробежаться по росе. Помня, что остальные еще спят, я не стал шуметь. Тихонько забравшись обратно в пещеру, я вытащил из рюкзака свою зубную щетку, прихватил пустые бутылки и отправился к роднику.
Когда я вернулся, возле пещеры на каменной ступеньке, зябко кутаясь в куртку, сидел и курил Лерик.
- Чего встал? – спросил я, присаживаясь рядом.
- Ты сбежал, так мне с этого бока сквознячком потянуло, вот я и проснулся, - сказал Лерик и сладко зевнул.
- Ну извини, - улыбнулся я, еле сдерживаясь, чтобы тоже не зевнуть, настолько заразно это выглядело.
- Пошли за дровами, - предложил Лерик. – Как раз, девчонки проснутся, а мы уже чаек забодяжим.
- Пошли! – с готовностью согласился я.
После умывания ледяной родниковой водой во мне бурлила жажда активных действий.
Мы направились к концу мыса. То, что с расстояния выглядело как лесок, на деле оказалось неширокой полосой зарослей, а дальше тропинка запетляла между больших и маленьких валунов и кустов шиповника и можжевельника. Там конечно были и другие растения, но я не знал, как они называются. Когда мы вышли на самую оконечность мыса, оба уже насобирали изрядные охапки сушняка.
Возле обрыва что-то темнело в траве. Бросив на тропе свою вязанку хвороста, я приблизился посмотреть. Это оказалась бронзовая табличка, сообщавшая, что около сорока лет назад на этом месте погибла девушка. Я взглянул на Лерика, усевшегося, свесив вниз ноги, и мне стало немного не по себе.
- Не бзди, - ухмыльнулся Лерик, доставая из кармана сигареты. – Это были семидесятые: хиппи, секс, наркота… Скорее всего, девчонка просто накурилась и решила полетать. Тут такое случается. Каждый год какой-нибудь пионер, обдолбавшись, шагает с обрыва. Родители потом приезжают, таблички вешают, а местные их сшибают, чтоб туристов не пугать.
Я прикрыл глаза и попытался представить себе эту неизвестную девушку, не дожившую даже до своего двадцатилетия. Она виделась мне почему-то похожей на Динку, и от этого ее становилось еще жальче.
- Эй, Ник, да иди уже сюда, - позвал Лерик, и я открыл глаза. Он похлопал ладонью по камню около себя и махнул головой, - Иди! Не боись, я успею тебя поймать.
- Тоже мне, Холден Колфилд, - пробурчал я себе под нос, но все же подошел и опустился рядом.
Правда, ноги сложил по-турецки, так и не решившись свесить их вниз. Было немного тревожно сидеть в такой близости от края, но в тоже время удивительно спокойно, ощущая плечом крепкое плечо Лерика. Почему-то верилось: он действительно поймает, не даст упасть.

Позавтракав чаем и поджаренными на огне тостами, каждый занялся своим делом. Лерик и Динка вытащили на солнышко спальник и улеглись на нем, о чем-то разговаривая. Неугомонная Лизка на время притихла, затеяв штопку своих пожитков. Я уселся в стороне с альбомом, но окружающая величественная, какая-то необъятная красота подавляла меня. Вскоре я оставил попытки рисовать и просто сидел, любуясь. Я слышал за спиной веселый голос Лерика, смех Динки, и мне ужасно хотелось к ним, но я почему-то стеснялся. Вот если бы они позвали меня, я бы с радостью присоединился, а сам сделать первый шаг не мог…
- Ник! – вдруг окликнул меня Лерик. – Покажи, что нарисовал!
- Ничего, - я развел руками.
- Тогда чего ты там сидишь? Пошли гулять!
И мы пошли гулять.
Бродили почти до самого вечера. Лерик показал нам основные местные достопримечательности, попутно рассказывая все, что сам знал об истории этого пещерного города. Прогулка вышла очень насыщенная и интересная. Падая без сил у пещеры, мы с Динкой пообещали, что при случае соорудим медаль «Знатному экскурсоводу» и вручим ее Лерику в торжественной обстановке. Эта зараза только заржал в ответ.
Вечер прошел тихо и мирно, без неожиданных гостей: посидели у костра и легли спать. Я уже думал, что сегодня больше ничего не произойдет, когда кто-то потряс меня за плечо. Выныривая из полусна, в который успел погрузиться, я услышал шепот над самым ухом:
- Вставай, но тихо.
- А? Что?
- Тихо, говорю.
В пещере было совсем темно, только вход, закрытый клеенкой неясно серел, да над очагом различалось слабое красноватое сияние от остывающих углей.
- Бери свои кеды и вылезай. Потом обуешься.
Я послушался. Снаружи было много светлее, будто горел фонарь. Его роль выполняла огромная полная луна, такая яркая, словно ненастоящая.
- В такую ночь грех спать, - Лерик хлопнул меня по плечу.
- А что нужно делать в такую ночь? – я зевнул и поежился.
После протопленной пещеры снаружи было далеко не жарко, и я поспешно подтянул вверх язычок молнии на куртке.
- Блин, кто из нас художник, и вообще творческая романтическая натура? Гулять, Коля, гулять надо! – рассмеялся Лерик.
- А Динку с Лизкой почему не позвал?
- А зачем? Пусть поспят. Они девчонки хорошие, но приземленные. Они дети еще. Им и дневной прогулки хватило.
То, что Лерик не посчитал ребенком меня, хотя я был всего-то на год старше Динки, странно мне польстило, и я заткнулся.

Окружающая красота и днем временами казалась мне ненастоящей, иллюстрацией к средневековым сказкам или историям Толкиена. А сейчас, ночью, в лунном сиянии, придававшем всему фантастический вид, у меня было полное ощущение, что я попал в другую реальность. Обычный орешник выглядел, как волшебные деревья с серебряными листьями, камни приобрели перламутровый отлив, тропа под ногами будто светилась. Если бы не Лерик, молча шагавший рядом, я бы посчитал, что это мне снится. Все то, что я уже видел днем, теперь открывалось мне по новому, с тайной своей стороны. Откуда-то, словно из-под земли доносилось еле слышное сквозь стрекот цикад пение. Оно довершало ощущение нереальности. Я восхищенно крутил головой, разглядывая фантастически прекрасные пейзажи, мне хотелось плакать, и в груди было тесно от невозможности вместить в себя всю эту красоту.
Мы остановились на краю плато, и Лерик, не говоря ни слова, потянул меня за руку вниз, усаживая на камень. Все так же молча он дал мне флягу с водой. Я сделал первый глоток и только тогда почувствовал, насколько у меня пересохло во рту. Видимо от того, что я всю дорогу шел с открытым ртом. Холодная вода смочила саднящее горло, и я наконец-то смог нормально вдохнуть. Луна висела прямо над нами. Она поднялась выше и уже не выглядела огромной, но казалась странно близкой – подпрыгни и сможешь задеть ее пальцами.
Отдавая флягу, я взглянул на Лерика и снова восхищенно застыл. Он был прекрасен. В лунном свете его лицо приобрело графическую четкость: точная линия бровей, тени от ресниц на щеках, будто прорисованные тонким пером, прямой нос с изящными ноздрями и губы, словно вылепленные талантливым скульптором. Я не видел его глаз, но чувствовал, что он тоже смотрит на меня, и это ужасно смущало. Я пробормотал: «Спасибо» и поспешно отвернулся.
Сидя неподвижно на одном месте, я стал подмерзать, но уходить не хотелось. Здесь было так спокойно, тихо, умиротворяющее. И одновременно было волнующе находиться рядом с этим непривычным и почти незнакомым, красивым и молчаливым Лериком. Он вдруг зашевелился, и я испугался, что пора возвращаться, но он только подсел ближе и накрыл меня полой своей необъятной куртки. Я облегченно вздохнул и в порыве необъяснимой смелости придвинулся еще ближе, почти привалившись к его теплому боку.

***
Несмотря на почти бессонную ночь, я опять поднялся ни свет ни заря. Бродил, пока все не проснулись, а потом прилег на вытащенное на солнышко одеяло и неожиданно для себя заснул.
- Ник, Ник! Просыпайся! Что сейчас было!
Уж не знаю, что там такого произошло, но глаза у Лерика горели от возбуждения, и мне пришлось оторвать голову от одеяла, надеть очки и сделать заинтересованный вид.
- Пошел я, значит, за дровами, - для наглядности Лерик потряс зажатым в руке топориком. – Иду по лесу, никого не трогаю, вижу – полянка. А на полянке делянка! И так культурненько веревочкой огорожена, кустики в рядочек, все один к одному. По всему видно, не дичка, а как минимум афганка! И никого кругом. Я тут бошек маленько надергал. Гляди, какая красота!
Лерик расстегнул карман рубашки и показал мне горсть каких-то мятых листьев и зеленых метелок. Я вопросительно приподнял брови.
- Ты что! Подсушим, тут на пару кораблей наберется! А трава явно улетная.
Лерик поднес горсть к носу и вдохнул, мечтательно прикрыв глаза. Я криво усмехнулся. Честно говоря, я не был спец в наркотиках. Я видел, как принимают таблетки, как нюхают, как курят косяки, видел пакетики с «травкой»: что-то блекло-зеленое, похожее на травяной чай. Но сам ни разу не пробовал, да и желания попробовать не было. Меня пугала сама идея измененного сознания. Мир и без того казался мне порой слишком непостижимым местом. Но другим, к сожалению, я не мог указывать, как жить. Настроение упало ниже плинтуса.
Лерик запихал коноплю обратно в карман и подмигнул мне.
- Пошли завтрак готовить, драгдилер, - сказал я и поднялся с одеяла.
- Ладно, с тебя денег не возьму, расплатишься натурой, - заржал Лерик.
Не оборачиваясь, я показал ему «фак», чем вызвал новый взрыв смеха.

Завтрак был уже готов, когда к нам в пещеру заглянул гость. Я нарезал хлеб, а Лерик раскладывал по мискам кашу.
- Это я удачно зашел! – весело заявил чернобородый кудрявый мужик, похожий на цыгана, и смешно по-мышиному подвигал носом.
Я, Лизка и Динка с любопытством уставились на него, а Лерик бросил ложку в котел и вскочил:
- Серега!
- Лерка!
Они радостно обнялись.
- Садись, братишка! Миски лишней у нас нет, но ты ж и из котла не побрезгуешь? – Лерик усадил гостя на корягу, а сам присел напротив. – Рассказывай, как жизнь, кто тут есть?
- Не гони картину, дай порубать сначала, - отозвался цыганистый Сергей, доставая из кармана самодельную деревянную ложку и обтирая ее полой рубахи.
- Ну рубай, рубай.
Лерик поставил на огонь чайник и подвинул Сергею котел. Я подумал, что это могла быть наша добавка, но, конечно, ничего не сказал.
- Знатная была каша, - похвалил гость, старательно соскребая остатки со стенок котелка. – Теперь ваша очередь к нам заглянуть. Разносолов не обещаю, но угостить найдется чем.
Сергей многозначительно двинул бровями и хохотнул. Лерик понимающе покивал:
- Уууу… обязательно зайдем, раз сам позвал.
- Ты не поверишь, братка, у нас такое случилось!
У меня в душе зашевелились нехорошие предчувствия… По видимому, у Лерика тоже, потому что он повернулся к очагу и начал активно ворошить угли.
- Тут такое дело, - продолжал, ничего не замечая, Сергей, - Мне один хороший человек в прошлом году отсыпал сортовых семян. Чуточку. Ну, буквально щепоть! Очень уж ценные. Типа афганки, но спецом для нашего климата выведена. Вы ж знаете, настоящая гашиш у нас не вызревает – холодно, и времени не хватает. Потому беспонтовая, только молоко варить. А эта – даже листочки с одного напаса вставляют! – откуда ни возьмись в руках у мужика оказался целлофановый пакет с травой. На дне пакета были видны гильзы от папирос. – Давай, Лерик, забьем пятку. Я знаю, ты заценишь, чувак.
Сергей высыпал на ладонь немного травки, слегка перетер ее пальцами и принялся неторопливо набивать косяк.
- Берегли мы с Мишкой эти семена как зеницу ока. Даже в самые тяжелые времена, когда все закончилось, не поверите, четверяки варили, но семена не скурили! А весной мы с Мишаней нашли в лесу укромную поляночку, вскопали, я сам лично снизу мешок кизяков на удобрение притащил. Взошла мариванна, родимая, любо-дорого поглядеть. Мы ее и поливали, и пропалывали, пока она в рост пошла. А сейчас пару раз на дню проверяем…
Я старался не поднимать глаза от своей кружки.
- И вот прихожу я сегодня, а там какая-то скотина до меня побывала! Обдербанила полгрядки! Лерик, чувак, если к тебе кто подойдет, будет предлагать, так ты ж мне маякни по дружбе. Я прям не знаю, что я с этим уродом сделаю!
Я украдкой взглянул на Лерика: он напряженно улыбался и кивал. Сергей сильно затянулся и протянул косяк мне. Я растерялся и пробормотал:
- Я не курю.
Зато Динка смело взяла папиросу из пальцев Сергея и сделала небольшую затяжку. Лерик поспешно перехватил у нее косяк. Лизка состроила обиженную мордашку.
- Маленьким такое нельзя, - улыбнулся из бороды Сергей, выпустив дым.
- Тогда дай простого табачка, - нагло потребовала девчонка.
- Ишь, деловая! – восхитился мужик и достал мятую пачку дешевых сигарет без фильтра. – Я дамских не держу.
- Пойдет, - милостиво согласилась Лизка и вытащила сразу две.
Одну сунула в рот, а вторую заложила за ухо.
Минут через десять, когда косяк прошел уже по второму кругу, Сергей засобирался.
- Спасибо этому дому, пойдем к другому, - он хлопнул себя по коленкам и поднялся. – Не провожайте, сам дойду. Ну а вас вечерком ждем, не забудьте! Кстати, Лерик, мы ж с Мишаней переехали. Теперь общак не на Старой Кухне, а на Новой. Это возле Сторожевой, знаешь?
- Знаю, мне Витя Харьковский сказал.
- Вот балабол! Так приходите.
- Придем!

Когда шаги Сергея стихли, Лерик посмотрел на меня круглыми глазами и покачал головой. Я прыснул. Он тоже. Наконец, мы не выдержали, и оба рассмеялись.
- Эй, вы чего? – озабоченно спросила Динка. – Общий приступ идиотизма? Ник, ты ж вроде не курил, тебя-то чего на хи-хи пробило?
- Да так, - отмахнулся я, корчась от хохота.

Вечером мы взяли буханку хлеба и отправились в гости.
- Это ж общак, нельзя с пустыми руками идти, некрасиво. Тем более, нас аж четверо, - пояснил Лерик.
Я узнал тропу, по которой мы шли ночью, вспомнил, как мы сидели рядом у обрыва на плато, и на душе стало тепло. Захотелось идти с ним рядом, чтобы просто чувствовать дружеское плечо, но Лерик шагал впереди, указывая дорогу. Вскоре мы свернули на другую тропинку, потом еще раз. Я автоматически запоминал дорогу, еще не зная, что это мне пригодится.
Общак оказался не пещерой, а каменной ступенчатой площадкой. С одной стороны был обрыв, с другой нависал козырек грота, где горел очаг, и была устроена настоящая походная кухня. Не считая Сергея, там сидело еще человек десять. Лерик со всеми пообнимался, как со старыми знакомыми, мне приветливо жали руку, с Динкой дружески кокетничали, а Лизку шутливо потискали. Высокий тощий парень в телогрейке на голое тело выдал нам по миске похлебки.
Я чувствовал себя немного неуютно среди такого количества чужих людей, но рядом были свои, да и чужие вели себя вполне дружелюбно, хотя и выглядели как босяки. После ужина по кругу пустили косяк и литровую кружку с черным чаем. Косяк я пропускал, а чаю глотнул разок и чуть не задохнулся от его чудовищной крепости. Сердце зашлось бешеным стуком, а на глаза аж слезы навернулись. Надо мной добродушно посмеялись и плеснули в отдельную кружку, разбавив простой водой.
На очаге стоял большой котел и в нем что-то булькало. Периодически к нему подходил Сергей и помешивал варево. Наконец, он попробовал и провозгласил:
- Готово! Мишаня, давай!
Парень в рваной тельняшке с челкой до самых глаз принес чистый котел и положил сверху марлю. Я с любопытством наблюдал за процессом. Остальные следили с плохо скрываемым нетерпением. Сергей сцедил жидкость и вытряс в марлю месиво каких-то переваренных стеблей и листьев. Мишаня скрутил ткань в узел и принялся отжимать остатки. Мне было интересно, что же это такое, но спрашивать я не решился, боялся показаться глупым и наивным.
- Сегодня вкуснятина, - сказал всем парень в телогрейке. – На сгущенке варили: сладкое.
Сергей аккуратно разлил свое зелье по кружкам, одна на два-три человека. Нашей компании тоже досталась порция.
- Что это такое? – я все же решился шепотом спросить у Лерика.
- Молоко, - он удивленно посмотрел на мое непонимающее лицо: напиток совершенно не напоминал молоко. – Ну, манагуа, манго, отвар конопли!
- Аааа… - до меня дошло.
Я, конечно, слышал о таком, но столкнулся в первый раз.
- Глотни! – Лерик сунул мне в руки питье. – Ты ж не куришь, а это употреблять проще…
- Знаешь, я наверное не буду, - я вернул ему кружку.
- Почему?
- Не хочу.
- Ну, дело твое, - Лерик пожал плечами и, отхлебнув, передал кружку Динке.
Лизке манагуа не дали, и я был рад хотя бы этому. Вскоре у людей начался приход. Кто-то впал в ступор и сидел с отсутствующим видом, кто-то наоборот оживился, начал смеяться и что-то рассказывать.
- Лиз, пойдем домой, - позвал я.
- Неее, давай еще побудем! – заканючила девочка. – Тут так прикольно, все такие смешные.
Она подошла к одному парню, неподвижно сидящему на камне, и щелкнула его по носу. Он медленно скосил глаза на нос. Лизка засмеялась. Я взял ее за руку и потащил за собой.
- Мы уходим, - сказал я Лерику.
Он посмотрел на меня затуманенным взглядом и улыбнулся расслабленной улыбкой. Динка увлеченно слушала бессмысленный рассказ парня в телогрейке и даже не обернулась.

Уже давно стемнело, но луна ярко освещала тропу, а я хорошо помнил дорогу, поэтому мы добрались быстро и без приключений. Разожгли очаг, вскипятили чайник, заварили себе татар-чай и поджарили гренок. Посидели с Лизкой у огня, поболтали немного и легли спать. А Лерика и Динки все не было. Я нервничал из-за их отсутствия, придумывая себе картины, как они идут обдолбанные в темноте и падают с обрыва, и поэтому злился и не мог заснуть.
Они пришли уже глубокой ночью. Долго возились, деля одеяло, потом Лерик забрался ко мне под спальник, прижался к моей спине и затих. Я притворился, что сплю. Я слышал, как он сопит мне в затылок, устраиваясь поудобнее, потом вдруг почувствовал, что с моей головы очень медленно сползает капюшон толстовки. Я не знал, что и подумать, но на всякий случай не подал виду и продолжал «спать». В конце концов, холодный нос ткнулся мне в макушку, Лерик шумно вдохнул и выдохнул, а потом задышал спокойно и размеренно. А я лежал, ощущая, как его дыхание шевелит волосы на затылке, и не мог заснуть.