by Gokai
автор подарил мне эту красоту на 23-е и пожелал остаться неизвестным
рабочее название: Подорожник и другие сорняки
оридж
не бечен
герои: будет много и все мои
саммари: впереди были неизвестность и приключения
1 глава. Омела
2 глава. Лопух
3 глава. Перекати-поле
4 глава. Лебеда
5 глава. Крапива
6 глава. Подорожник
7 глава. Татар-чай.
8 глава. Дурман.
9 глава. Камнеломка.
10 глава. Ромашка.
глава 11. Душистый табак.
12 глава.
Лещина.
целикомЛадонь проехалась по бедру и осторожно, но решительно скользнула под свитер. Я замер, ожидая продолжения. Лерка потянул за майку, которую я тщательно заправил в джинсы, хотя и подозревал, чем это закончится. Но мне надо было создать Лерику побольше препятствий. Нам обоим нравилась эта игра в завоевание и сопротивление.
Пальцы погладили оголившийся живот и, словно случайно, на мгновение нырнули под пояс джинсов. Я ничем не показал, что заметил этот демарш, и Лерик немного осмелел. Раз – и пуговица оказалась расстегнутой. Я хмыкнул, потому что знал, что будет дальше.
- Чччерт, Ник, эта твоя булавка-антисекс меня просто убивает… - прошипел Лерик, убирая руку от моей надежно защищенной ширинки.
- А вот нефиг, - прошептал я в ответ. – Я тебе сразу сказал: в таких условиях ничего не будет.
- Я не доживу, - заныл Лерик.
- Доживешь, - злорадно заявил я. – До ее отъезда не так много времени осталось…
Я совсем не чувствовал угрызений совести – за минувшие дни последние остатки моей симпатии к Динке окончательно испарились. Меня раздражало в ней буквально все – от ее вида до ее постоянного недовольного бухтения. Если бы не Лерик, я бы давно сказал ей что-нибудь резкое. Но при нем я почему-то не мог. Зато на нем я отрывался за двоих. Я и не предполагал, что во мне столько язвительности. Бедному Лерке доставалось по любому поводу, но он мужественно терпел мои шутки и придирки. Потом мне становилось стыдно за свое поведение, я переживал, что навсегда оттолкнул от себя Лерика, и от этого становился еще злее, еще надменнее… И вдруг ловил на себе его взгляд, от которого в живот скатывался огненный ком, и перехватывало дыхание. И я не мог дождаться ночи, когда смогу поцеловать его.
***
Наши продовольственные запасы заметно оскудели, поэтому мы урезали порции и перестали щедро резать хлеб. Теперь каждому доставалось по два куска за завтраком и по ломтю к обеду и к ужину. Черный чай кончился, мы перешли на травяной. Все бы ничего, я никогда не был прожорливым, но на свежем воздухе почему-то постоянно хотелось есть.
Я незаметно для себя перешел на подножный корм. В прямом смысле подножный – орехи.
Сразу после завтрака я кидал в маленький рюкзак альбом и уходил бродить. Однажды тропа завела меня далеко вниз, под плато на склон. Там было сумрачно, земля усыпана прошлогодней листвой и камнями, а где-то вверху, в кронах, скакали белки. Они издавали смешные цокающие звуки и чем-то бросались в меня. Мне удалось уследить, куда упало то, что держала в лапках ближайшая ко мне белка, и я с удивлением понял, что это орех. А приглядевшись, обнаружил, что их в великом множестве валяется на земле. Конечно, некоторые были старые, почерневшие, а некоторые погрызенные белками, пустые. Но и хороших крупных спелых орехов нашлось достаточно. Мне даже не приходилось нагибаться – склон круто шел вниз, двигаясь горизонтально, я мог без труда собирать те, что лежали прямо напротив моего лица. Это было немного похоже на охоту. Отвлечешься – и все орехи будто спрятались. А присмотришься – и вот один, а за ним второй, третий, четвертый… только успевай складывать в карман. Набрав побольше, я устраивался где-нибудь на камне и начинал колоть орехи. Любопытные белки спускались ниже и, сидя на ветках у меня над головой, словно обсуждали мои действия на своем цокающем языке. А самые смелые даже подбегали и норовили стащить орех-другой из моей добычи.
Лизка тоже нашла для себя «хлебные» места. Она почти переселилась на общак, к Сереге и Мишане, которые в ней души не чаяли. У обоих где-то имелись бывшие жены и дети, но они давно уже не были дома и не видели родных. Они баловали Лизку как умели – приносили ей снизу конфеты и газировку, персики и помидоры, варили вкусные каши и пекли оладьи. Часто, забыв, что им самим далеко не десять, они наравне с Лизкой играли в прятки и в догонялки и еще какие-то смешные со стороны игры.
Мы знали, что на общаке Лизку не обидят, поэтому даже рады были, что одним голодным ртом стало меньше.
Вскоре, даже несмотря на уменьшение ртов, положение стало критическим. Натовский сухпаек закончился, овсянки осталось несколько горстей, хлеба – одна буханка. Надо было срочно идти в магазин. Вот только и денег у нас было в обрез. После долгих дискуссий мне удалось сагитировать всех на сбор орехов. Снова колоться шиповником ужасно не хотелось, да и закупочная цена у орехов была значительно выше.
За полтора дня мы насобирали несколько килограмм и решили, что на продукты этого хватит.
Оставив Динку с четвертушкой хлеба и миской каши дожидаться нашего возвращения, мы с Лериком отправились в путь. Я радовался возможности снова побыть вдвоем, но радость моя продолжалась недолго. Мы не дошли еще даже до Сторожевой башни, как Лерик вдруг охнул и почти упал, взмахнув руками, но удержался на ногах.
- Фигня, все нормально, - утешил он меня.
Однако через несколько шагов он был вынужден присесть на камень и расшнуровать ботинок. Левая щиколотка выглядела покрасневшей и опухшей.
- Похоже на растяжение или вывих, - сказал я. – С такой ногой ты никуда не дойдешь…
- Не хочется соглашаться, но ты прав, - морщась от боли, произнес Лерик. – Придется возвращаться.
- И что мы будем есть? – спросил я, качая головой. – Вниз нужно все равно.
- Ты что, один пойдешь? – в голосе Лерика мне послышалось такое недоверие, что я тут же обиделся.
- Дорогу знаю, не заблужусь! – заявил я.
- Может все-таки лучше вдвоем с Динкой?
Этот вопрос уже откровенно задел меня. Я гордо вскинул подбородок:
- Спасибо за предложение, но я справлюсь и сам.
После этого я натянул на плечи лямки рюкзака и, не оглядываясь, зашагал вниз по тропе.
- Эй, Ник, подожди! Ну подожди, Ник! – кричал мне вслед Лерик, но я обиженно не откликался.
Заряда от моей обиды хватило почти до конца спуска. Потом мне стало страшно. Я брел по улице татарского села и уговаривал себя, что все смогу. Я взрослый и самостоятельный, умный и находчивый, серьезный и хозяйственный... Я точно знаю, куда идти и что делать… Помогало не особенно.
Тем временем, село осталось позади, и я уже шел по трассе, уступая дорогу автомобилям. Здесь мне задышалось свободнее. Я подумал, что все не так уж страшно. Вот сейчас я приду в заготконтору, сдам усатому дядьке орехи, получу деньги и отправлюсь в магазин. Если повезет, то даже на автобусе...
И опять, второй раз за этот дурацкий день, меня ждало огорчение. Еще на подходе к заготконторе у меня появилось ощущение, что что-то не так. Приблизившись, я увидел, что створки железных ворот сорваны и валяются на земле, а на месте длинных складских помещений дымятся обугленные развалины. Я остановился, не зная, что же мне теперь делать.
- Эй, сынок, ты чего там? – окликнула меня какая-то тетка.
- А что тут случилось? – я решился задать вопрос.
- Разве не видишь, пожар, - с непонятной радостью ответила женщина и гордо добавила: – Наши мужички пожгли.
- Зачем? – от удивления я даже забыл о своих заботах.
- А чего этот черт западенский к нам приехал? Бииизнес тут свой развел, - тетка презрительно сплюнула в пыль. – Ладно, делай бизнес, только ж не на своих! Ему мужики сколько разов говорили: чужим плати скоко хошь, а своим по людски. А он уперся, мол, у меня одна цена для всех. Вот и получил свою цену. Пусть теперь в своих хохляцких Карпатах бииизнес делает.
Тетка развернулась и собралась идти дальше.
- А вы не знаете, может еще где-нибудь есть заготконторы? – с робкой надеждой спросил я.
- Нету, сынок. У нас в районе такого нету. Может где в Симферополе, или в Ялте, а у нас нету.
Меня охватило отчаянье. Вот и справился… Сразу вспомнился рассказ Динки о ее побеге из дома. Если верить ее словам, она потеряла большую сумму денег, выданную матерью на какую-то покупку, и побоялась возвращаться домой. Мне тоже захотелось уехать куда глаза глядят, лишь бы не возвращаться назад с пустыми руками. Выйти на трассу, поднять руку, тормознуть первую попавшуюся машину….
Вдруг в мозгу что-то блеснуло. Я остановился, боясь спугнуть нарождающуюся идею. Точно! Это могло сработать, в любом случае я ничего не терял!
Я вернулся к поваленным воротам. Возле разоренной сторожки я подобрал картонный ящик, аккуратно оторвал от него два куска и крупно написал углем «ЛЕСНЫЕ ОРЕХИ». Одну картонку я приладил сзади на рюкзак, вторую повесил спереди. Конечно, не эталон красоты, зато доходчиво и читается издалека. В таком виде я и пошагал по дороге. Машины проносились мимо, но я не терял надежды.
Чем дальше я уходил от села, тем неувереннее себя чувствовал. Вот если бы рядом была Ольга. С нею я мог вести себя как угодно эпатажно, и мне это даже нравилось. Или Лерик. Его присутствие всегда придавало мне уверенности в себе. А сейчас я был один и чувствовал себя глупо. Мне хотелось снять с себя дурацкие картонки и высыпать орехи в кювет. Только мысль о том, что меня ждут, на меня надеются, придавала мне решимости. Наконец, вишневый «Пежо», ехавший навстречу, просигналил мне и свернул к обочине. Я радостно подбежал и наклонился к окошку.
- Почем орехи? – поинтересовался водитель: довольно молодой мужчина приятной внешности.
Поколебавшись, я назвал цену немного выше той, что предлагалась в заготконторе.
- По божески, - кивнул мужчина. – И сколько у тебя?
- Пять кило, - уверенно ответил я, хотя понятия не имел о точном весе собранных орехов.
Водитель еще раз кивнул и достал бумажник. Я с жадным интересом следил, как он отсчитывает разноцветные украинские купюры. Мне уже представлялись пакеты крупы и буханки хлеба вместо этих денег.
Я пересыпал орехи в большой пакет, который мне дал мужчина и хотел распрощаться, как вдруг он предложил:
- Может быть тебя подвезти?
- Нет, спасибо, - вежливо отказался я. – Мне в другую сторону. Вы это село только что проехали.
- Да мне не трудно, - доброжелательно улыбнулся он. – Я могу и развернуться. Там же километров семь. Я потрачу несколько минут, а тебе пешком полтора часа топать…
Предложение было таким соблазнительным, что я невольно задумался. А почему бы и нет?
- Хорошо! – согласился я.
В салоне пахло дорогим освежителем воздуха, сиденья были из светлой замши, такие нежные и приятные на ощупь. Я, в своих заношенных джинсах, в рваных кедах, весь пропахший костром моментально почувствовал себя неловко.
- Кондиционер включить? – казалось, мужчине было наплевать на мой непрезентабельный вид.
Я смущенно кивнул, пряча грязные ладони между коленей.
- Живешь здесь или отдыхаешь? – задал новый вопрос мужчина.
Не вдаваясь в подробности, я рассказал, что приехал в Крым отдохнуть вместе с друзьями.
- Я тоже отдыхать, - вздохнул водитель. – Только один, как видишь. А одному и отдых не в радость. Что проку осматривать достопримечательности, если даже впечатлениями поделиться не с кем?
Я пробормотал что-то сочувственное.
- Послушай, а ты не хочешь составить мне компанию? – его рука по хозяйски легла на мою коленку и сжала. – Я вижу ты неплохой интеллигентный парнишка. У меня достаточно денег, чтобы устроить нам обоим незабываемый отдых. А потом я отправлю тебя в любую точку, какую скажешь…
- Спасибо, не надо, - я принялся отдирать цепкие пальцы. Мне вдруг стало очень страшно. В груди образовалась ледяная пустота, такая, что меня начал бить озноб. – Остановите, я выйду!
- Да не трепыхайся ты, лучше подумай! Ты же ничего не теряешь! Хочешь я тебе платить буду?
- Не хочу! – выкрикнул я. Получилось тоненько, по щенячьему. – Выпустите, а то я на ходу!
Я схватился за дверцу и начал дергать ручку. От страха я не соображал, что делаю.
- Подожди, придурок! – рявкнул мужик, ударяя по тормозам.
Когда машина остановилась, я почти вывалился наружу и сразу отскочил на несколько метров.
- Еще жалеть будешь! – прокричал водитель, разворачивая свой «Пежо» прямо посреди дороги.
Я молча показал ему вслед «фак». Внутри все дрожало от пережитого страхи. На подламывающихся ногах я сошел в кювет и плюхнулся в пыльную траву. К горлу подкатывала тошнота, и сердце скакало как сумасшедшее. Господи, ну и чего я так испугался? Ведь не стал бы он меня насиловать! Или стал бы? Я вспомнил мощные предплечья, перевитые венами, квадратный подбородок, крепкие пальцы, впившиеся в мою ногу…. И содрогнулся. Через несколько минут я смог взять себя в руки. Хорошо то, что хорошо кончается. Я продал орехи, получил деньги, почти всю дорогу до магазина проехал, а не шел пешком, вот и надо этому радоваться. Я вылез на обочину и пошагал к селу.
В магазине я долго ходил между стеллажами с крупами и пытался в уме посчитать, на что хватит денег. Получалось, что ничего лишнего я позволить не могу. Я знал, что гречка и рис больше всего развариваются при варке, поэтому без колебаний выбрал именно их. Мясные и рыбные консервы явно были не по карману, но хоть какие-нибудь жиры были необходимы. Перебирая в кармане купюры, я изучал витрину с упаковками масла и маргарина и понимал, что придется купить самый дешевый, местного производства маргарин под названием «Бутербродный», завернутый в вощеную бумагу с расплывающимися от жира буквами. На мгновение мелькнула мысль о светлых замшевых сиденьях и о вкусном обеде в хорошем кафе, но я тут же отогнал ее от себя.
Вечер наступил неожиданно. Я еще только подходил к татарской деревне, а уже начало смеркаться. Я прибавил шагу, хотя с тяжелым рюкзаком за плечами это было нелегко. Тем не менее, когда над моей головой сомкнулись ветки деревьев, стало совсем темно. Пока еще можно было разобрать светлеющую под ногами тропу, я пытался идти вперед, но вскоре плотные кроны совсем перестали пропускать свет, и я начал постоянно спотыкаться о корни и камни. В моем распоряжении не было ни зажигалки, ни спичек, ни фонарика. Как в таких условиях идти дальше я не представлял. В темноте ничего не стоило сбиться с тропы и кувырком полететь вниз. Выход был один – вернуться, не ночевать же прямо там.
Почти ползком, ощупывая перед собой дорогу, я спустился назад в деревню. В долине еще только сгущались сиреневые сумерки, и не верилось, что я только что шел в полном мраке. Пыльная дорога протянулась через село как белая лента. А ведь на гору ведет и старый караимский тракт – вспомнил я. Он гораздо длиннее тропы, зато более пологий и не закрыт деревьями. Это меня вдохновило. Несмотря на свою утреннюю обиду на Лерика, я ужасно по нему соскучился и мне не терпелось оказаться с ним рядом. Я взвалил на плечи рюкзак и направился за село, туда, где брал начало серпантин.
Древняя каменная дорога огибала склон несколькими плавными петлями. По глубоким широким колеям, выбитым еще в незапамятные временя огромными колесами караимских повозок, идти было легко. Белая известковая пыль взлетала из под ног невесомыми облачками. Пологий подъем почти не ощущался. Через какое-то время однообразие пейзажа мне порядком наскучило. Я развлекал себя тем, что вслух читал стихи и даже пытался петь, благо меня никто не мог услышать. Потом усталость взяла свое, дыхания перестало хватать на пение, и я просто молча переставлял ноги. А дорога все тянулась и тянулась. Скоро в темноте я мог различать только серую полосу впереди и черные массы кустов по обочинам.
Ближе к вершине кусты увеличились, превратились в деревья, обступили теснее. Если бы не колея, не позволявшая мне сбиться с пути, я бы не решился продолжать путь в такой темноте. Вдруг показался месяц. Сразу стало светлее и веселее. Это я обогнул склон горы по очередной петле серпантина и вышел на финальный отрезок. Усталость как рукой сняло. Я готов был побежать вперед. Последняя сотня метров дороги оказалась самой сложной. Высоченный орешник таки заслонил свет луны, кое-где я продвигался мелкими шажками, чуть ли не ощупывая рукой край колеи. Но я преодолел и это испытание.
Выбравшись, наконец, на плато, я старательно отряхнул с одежды пыль, завернул на родник, чтобы ополоснуться, и отправился к родной пещере. Никто не знал, что я за сегодня пережил, и что сделал, но сам я чувствовал себя победителем. Ярко светила луна, знакомая тропинка ложилась под ноги, приятной тяжестью давил на плечи рюкзак, полный продуктов, и в конце пути, как награда, меня ждал мой Лерка. По крайней мере, я надеялся, что ждал.
И в первый раз за сегодня мои надежды оправдались. Когда я вышел по тропе из-за кустов, я увидел его. Лерик сидел на пригорке. Он смотрел не на меня, я ведь должен был появиться со стороны подъема, но обернулся на звук шагов.
- Ник! – он вскочил и, неловко подволакивая левую ногу, бросился мне на встречу.
Я сбросил рюкзак на землю и, в два прыжка домчавшись до него, повис на шее.
- Заставил же ты нас поволноваться, - бормотал Лерик, что есть силы сжимая меня в объятиях.
Я ничего не ответил, только обхватил ладонями его лицо и поцеловал в губы. Сам. У него был вкус орехов.
- А я говорила, никуда он не денется… - послышался голос Динки.
Она вылезла из пещеры и тут, похоже, увидела нас, целующихся. Я на мгновение оторвался, чтобы взглянуть на нее. Динка застыла, не донеся до рта кружку с чаем, с округлившимися глазами.
- Привет! – выдавил я и смущенно кашлянул.
- Гребаные педики! – взвизгнула Динка, швырнула в нас кружку, развернулась и убежала назад в пещеру. Через минуту оттуда раздались ее громкие рыдания.
- Ох, бля… - протянул Лерик, встряхнул головой, как собака, разбрызгивая капли чая с волос, потом отвел с моего лица мокрую прядь и продолжил прерванный поцелуй.