серия драбблов
название: От и до
фандом: СПН
пейринг: Дин/Сэм
саммари: дни рождения

первая часть от нуля до десяти лежит здесь

одиннадцать

одиннадцать

- Ну не жопься, чувак! – Дин заискивающе улыбается. – Ты бы видел эту конфетку! За такими сиськами можно пойти на край света…
- Папа велел тебе следить за мной. А не за какими-то сиськами, - Сэм забрался с ногами на кровать и злобно тыкает кнопки дистанционки, почти не глядя в экран.
Последнее время у Дина стойкое ощущение, что брат его ненавидит. Они и раньше ссорились и даже дрались, не без этого, но никогда еще Сэмми не был таким ожесточенным. Очень хочется дать ему хорошего подзатыльника, но сейчас это не в интересах Дина. Вдруг еще получится договориться?
- Хочешь, я тебе десять баксов дам? – еще немного и у Дина из ушей сахарный сироп польется. – Ты ведь уже тыщу раз прикрывал меня раньше. Даже делать ничего не нужно.
- Подавись своей десяткой, - цедит сквозь зубы Сэм. – Тебе сказано: сидеть и присматривать. Вот сиди и присматривай.
- Тебе же самому без меня лучше будет, - заходит с другой стороны Дин. – Будешь смотреть по телику все, что захочешь, пиццу на свой вкус закажешь… А всего и нужно-то: сказать папе, если он позвонит, что я в сортире.
- Предлагаешь мне врать отцу? – в голосе Сэма столько яда, что хватило бы на сотню кобр. А может и на двести.
- Типа, ты раньше никогда этого не делал! – искренне поражается Дин. И, спохватившись, снова начинает упрашивать: - Ты бы видел эту Дарлу! Ей бы в Плейбое сниматься, а она сама пригласила меня на свидание! Сэмми, ты ж мужик, должен меня понять!
- Хватит называть меня Сэмми, мне одиннадцать, а не три! – рычит Сэм.
- Тебе де.., упс, точно, одиннадцать…
- И думаешь, я всю жизнь мечтал сидеть одному в свой день рождения? – Сэм швыряет пультом в стену, соскакивает с кровати и запирается в ванной.
- Эй. – Дин прислоняется ухом к двери и прислушивается. – Ну хочешь, завтра сходим куда-нибудь, отпразднуем. Понимаешь, день рождения каждый год бывает, а Дарла, она одна на миллион…
- Ты гребаный идиот, Дин! – голос звучит так, будто Сэмми еле сдерживается, чтобы не зареветь. – Одиннадцать лет бывает раз в жизни, а этих дарл у тебя десять штук в каждой гребаной школе! Все, вали отсюда! Не переживай, перед папой я тебя прикрою!
- Сэмми… - Дин тихонько скребется в дверь. – Сэм!
- Вали, я сказал! – от удара с той стороны дверь вздрагивает, и Дин испуганно отшатывается.
Он делает несколько неуверенных шагов к выходу из номера, но останавливается и решительно возвращается к ванной. Мысль о свидании уже как-то поблекла и потеряла свою привлекательность. В конце концов, они в этом городишке застряли еще недели на две, никуда Дарла от него не денется.
Дин достает из кармана заначенную на кино двадцатку и просовывает ее под дверью ванной.
- Эй, Сэм! У меня подарка нет, но ты уже взрослый, сам купишь, что тебе нужно. Окей?
Краешек купюры некоторое время торчит, потом втягивается в щель.
- Спасибо, - очень тихо, но Дин все же может это расслышать.
- Я тут пиццу заказываю, командуй, а то я возьму снова маргариту! – нарочито громко орет Дин, хватая телефон.
Задвижка щелкает. У Сэмми красное лицо, мокрые волосы и на груди тоже влажное пятно, но слез не видно.
- Только не маргариту! Давай гавайскую, но без лука.


двенадцать

двенадцать

Кровь падает на белый фаянс густыми каплями и окрашивает розовым водоворот в стоке.
- Я убью этих засранцев, - говорит Дин. – Наизнанку выверну.
- Дидада, - гнусит Сэм, прижимая к носу мокрую майку.
- Что значит не надо? – возмущается Дин. – Пусть знают, что с Винчестерами связываться себе дороже!
- Я сам разберусь! – вскидывается Сэм, и лопатки на его узкой спине как-то по особому гордо и независимо встопарщиваются. Из разбитого носа снова выползает струйка крови, и он наклоняется над раковиной. Теперь Дину в зеркале видно только его макушку, где волосы закручиваются спиралью, как вода в водостоке.
- Ну сам, так сам, - скрепя сердце соглашается Дин. – Только я буду рядом, если что.
- Я справлюсь и без тебя!
Черт! Дин верит, что братишка справится, как справлялся уже не раз, но спокойнее ему от этого не становится.
- Ну хоть посмотреть-то мне можно? – предпринимает он последнюю попытку.
- Нет, - отрезает Сэм.
Что ж, значит, подарок придется кстати…
Дин достает из внутреннего кармана полоску темной старой кожи. На браслете руническая надпись. Та гадалка из Балтимора, которой они с папой помогли избавиться от полтергейста, сказала, что это амулет удачи для воинов. Дин не особенно разбирается в рунах, но может различить руну солнца Совелу, которая значит победу, руну защиты Альгиз, руну преодоления препятствий Эйваз и еще парочку. По идее, как раз то, что нужно сейчас Сэмми.
- Дай руку, - просит Дин.
- Зачем? – с подозрением спрашивает Сэм, но слушается.
Дин закрепляет браслет на слишком тонком запястье и крепко затягивает узел завязки. Вроде бы слететь не должно.
- Это мне на день рождения? – Сэм поглаживает пальцем выжженные на коже значки.
- Ага. Браслет воина, - кивает Дин.
- Я смогу! – вдруг всхлипывает Сэмми и утыкается мокрым лицом Дину в солнечное сплетение.
Сначала Дин не знает, куда деть руки, потом неловко обнимает братишку за тощие плечи. Ну что за девчачьи выходки? Осталось только еще самому зареветь.
- Ну конечно ты сможешь, - бубнит Дин. – Зря что ли я столько с тобой занимался… Ты им накостыляешь по самое немогу.
Да и я буду рядом… на всякий случай…


тринадцать
предупреждение: этот драббл уже немного рейтинговый

тринадцать

- И он был под десять футов ростом, когда поднялся на ноги… или на лапы? Короче, настоящий монстр! – в голосе Дина неподдельное восхищение и до сих пор не истаявший пережитый испуг.
Он в одних трусах, волосы топорщатся после душа, глаза блестят. Сэм отодвигается к краю кровати, и Дин тут же забирается в постель, бесцеремонно натягивая на себя одеяло.
- Фу, у тебя ноги мокрые, - морщится Сэм. – Ты что ли вообще не вытирался?
- И вот он встал на задние лапы и так зарычал, что я чуть не обосрался, - не обращая внимания на его слова, продолжает Дин. – И представь: у меня всего одна пуля, на меня капает слюнями огроменный уродский волчара, а я с перепуга не то, что в него не смогу попасть, у меня палец на курок не попадает! И папа где-то увеялся! То постоянно торчал поблизости, шикал на меня – тише, Дин, тише, а когда нужно – пропал! В общем, Сэмми, чуть было не остался ты без брата.
Даже в темноте Дин видит кривоватую усмешку на лице Сэма. По нему совершенно ясно, что он не слишком доверяет рассказу брата: наверняка, и монстр был поменьше, и рычал он не так страшно, и папа застрелил его, не дожидаясь, пока он начнет кидаться…
- Зря ты не веришь, - качает головой Дин. – Именно так все и было. Если бы я не упирался спиной в дерево, я бы дал деру, а так… С горем пополам, я наконец-то нащупал курок, поднял руки… Ну до груди я ему тупо не достал, упер пистолет куда-то в живот этой твари, и выстрелил. И уже когда оно на меня начало заваливаться, услышал еще несколько выстрелов – это папа подоспел. Его пули полбашки этому уродцу разнесли, так что я не знаю точно, кто из нас его завалил. Зато у меня есть для тебя сувенир.
Дин свешивается с кровати и роется в своих вещах, сваленных беспорядочной кучей .
- Когда все закончилось, я его вынул из ствола дерева, буквально в паре дюймов над моей головой застрял… - Дин находит под одеялом руку брата и что-то вкладывает в нее.
Сэм включает прикроватный светильник и рассматривает подарок. На его ладони, занимая всю длину от кончиков пальцев до запястья, лежит клык. Сложно представить размеры животного, у которого это могло поместиться в пасти.
- Ого, - спустя почти минуту выдыхает Сэмми. – Спасибо.
Он поднимает глаза на брата, и теперь Дин видит в них настоящий испуг. Он понимает, что Сэм задним числом сообразил, что брат и вправду мог погибнуть, и, как бы там ни было, Дину приятна такая реакция.
- Да фигня, - смущенно отмахивается он.
- Нет, не фигня! – заявляет Сэмми и обхватывает его поперек груди так, что становится трудно дышать.
Сэм жарко пыхтит в подмышку, клык, зажатый у него в кулаке, неудобно упирается в спину, а Дин боится пошевелиться. Если Сэмми сдвинет ногу хоть немного правее, то… Наверное, это просто адреналин после охоты, но от этого ситуация не становится менее стыдной.
- Ладно, Сэмми, спать пора, - бормочет Дин , неловко, бочком, выбирается из кровати Сэма и переползает в свою.
Он не идет в ванную, хотя и очень хочется. Он ложится на живот и засовывает руки под подушку. От неудовлетворения ноет член, и пульсируют яйца, это словно зубная боль, только внизу живота, и Дин наказывает себя ею. Он сжимает наволочку в кулаках, еще немного, и ткань просто треснет.
- Завтра отметим? – вдруг подает голос Сэм.
- Конечно, Сэмми, - Дин больно прикусывает губу, прежде чем ответить. – С днем рождения.


четырнадцать

четырнадцать

В классе Сэма пусто, впрочем, Дина это не удивляет. Эта школа только по названию учебное заведение. Действительно учится тут, может, парочка ботаников. Даже учителя это поняли и остальных учеников не цепляют. В принципе, они спокойно могли бы обойтись без посещения этой шараги, но папа привел их сюда, сказал: хорошая школа жизни. Приходится ходить.
Но зато тут полно симпатичных девчонок: черные, итальянки, азиатки, евреечки, мулатки, метиски. И все такие сексуальные, выбирай любую. А еще на английском и истории за соседней партой сидит один парень. Он так смотрит на Дина, что в животе будто холодные мурашки расползаются… Дин еще ни в чем не уверен, но если тот сделает первый шаг, то Дин, пожалуй, не будет против попробовать.
Чутье приводит его на школьную спортплощадку. Судя по состоянию покрытия и по количеству пустых пивных банок и граффити, тут чаще тусуется местная молодежь, чем проводятся уроки физкультуры. Компания тринадцатилеток устроилась на остатках трибун и явно весело проводит время. Еще издалека Дин слышит хохот Сэмми и это его весьма настораживает. Слишком нехарактерно для братишки такое поведение.
- Эй, Сэм, пойдем домой! – зовет Дин.
Сэм оборачивается не сразу, и взгляд у него странный. Дин еще не может въехать, чем именно, но точно странный.
- Йоу, пацаны! Познакомьтесь, это мой братан Дин. Он у нас реально крутой чувак, хотя так по нему конечно не скажешь.
А по Сэму не поймешь: то ли он обосрал его сейчас перед своими приятелями, то ли похвастался. Дин чувствует себя идиотом, поэтому рявкает может быть излишне резко:
- Шевели задом, Сэм! – разворачивается и идет к дыре в сетчатом ограждении.
- До завтра, чувэ, - прощается Сэм, и Дин краем глаза ловит какие-то «ритуальные танцы» с рукопожатиями, похлопываниями, и цеплянием локтями.
«Дети!» - с усмешкой думает он.
Сэм нагоняет его уже на улице. Идти им недалеко, всего три квартала. Правда за эти три квартала может случиться что угодно. Здесь как бы и не трущобы, но район тот еще. Муниципальные многокватирные дома, дешевое съемное жилье, однозвездочные гостиницы в дряхлых кирпичных многоэтажках, а еще куча складов, мелких подозрительных мастерских и всевозможных не менее подозрительных заведений. И население пестрое, как цыганское лоскутное одеяло. Тут затеряться легче легкого, потому папа и выбрал этот район. Вот только он заплатил за номер, снял ячейку на складе и исчез. А выживать здесь приходится Дину с Сэмом. За прошедшую неделю Дин успел разузнать, что на каждой улице своя банда, и между ними существуют напряженные и очень запутанные отношения. Поэтому лишний раз он из гостиницы предпочитает не высовываться. Только в школу и обратно. Никогда не знаешь, где нарвешься. За себя Дин не особо беспокоится, но за брата боится.
А сейчас Сэмми сам на себя не похож. На голове какая-то бандана, штаны стащены на бедра так, что едва не спадают, и идет он как-то вприпрыжку, будто пытается танцевать на ходу, да еще что-то напевает, хихикает... И взгляд…. Взгляд….
Да он же под кайфом – осеняет Дина. Он резко останавливается и хватает Сэма за плечи.
- А ну стоять!
Сэм останавливается, медленно поднимает на Дина глаза и вдруг расплывается в хитрой улыбке:
- А ты знаешь, что в греческой армии боевые подразделения формировали из гомосексуальных пар? Считалось, что влюбленные мужчины будут поддерживать друг друга на поле боя и ожесточеннее драться, защищая любимого.
- Это ты к чему? – офигевает Дин, а потом спохватывается: - Ты лучше скажи, что вы употребляли!
- Да ерунда, - отмахивается Сэм, чуть не потеряв при этом равновесие. – У Джованни Найфа тоже сегодня бёздник, и ему брат подарил два косяка. Мы просто покурили. Все нормально, Дин. Я в порядке, просто мне сейчас так прикооольно…
Сэмми снова хихикает. А Дин скрипит зубами от злости: целых два косяка на пятерых малолеток! Неудивительно, что Сэма так развезло. Эх, найти бы этого брата-наркодилера и весь его товар запихать ему в его поганую глотку…
- Сэмми, ничего нет хуже наркоты, - вещает Дин, втаскивая за собой брата по узкой загаженной лестнице. – У охотника голова всегда должна быть ясной.
- А кто сказал, что я собираюсь быть охотником?
- Чего? – непонимающе оборачивается Дин.
- Ничего, - издевательски хихикает Сэм и спотыкается на сбитой ступеньке.
Не давая ему упасть, Дин подхватывает братишку на руки. Сэм тут же обнимает его за шею, как маленький. Господи, мелкий, тощий, четырнадцать лет исполнилось, пора бы ему начать расти…
- Хорошо, что папы сейчас нет, - по инерции продолжает кипятиться Дин. – Он бы тебя убил просто!
- Нет, не убил бы, - полусонно заявляет Сэм, щекоча своим дыханием ухо Дина. – Ведь ты бы меня защищал, правда?
- Конечно, защищал бы, - вздыхает Дин, крепче прижимая к себе брата. Я тебя от кого угодно защищу, вот кто бы защитил тебя от меня.
- Значит, нас с тобой взяли бы в греческую армию… - голос уже почти совсем угасший.
И Дин снова не понимает, что Сэм имел в виду.

пятнадцать
предупреждение: здесь тоже немного рейтингово

пятнадцать

На физическую подготовку Дин, спасибо папе, не жалуется. Но бежать десятимильный кросс в полной амуниции после того, как полночи обшаривал подвалы под казармами, это удовольствие ниже среднего. Папе хорошо - он устроился при штабе, даже живет в городе, а Дину пришлось записаться простым новобранцем. Для папы это дело очень важно: его попросил о помощи старый армейский друг. Значит, для Дина это тоже дело чести.
А тяготы военной службы можно перетерпеть. Вот только их взводный, сержант Джонс - тупая злобная сволочь, и жить приходится в казарме на пятьдесят человек. Даже увольнительных в город новичкам не положено, вот облом. Правда за успехи в подготовке Дину разрешили свидание, но на него придет Сэмми с новостями от папы.
Хотя это хорошо, за полторы недели Дин успел соскучиться по брату. Странно, да? Когда этот приставучий мелкий зануда рядом, порой придушить его хочется или, по крайней мере, накостылять ему хорошенько. А не видел десять дней, и уже не хватает его нравоучений и подколок, и задранного носа, и привычки надуваться по пустяками… да просто не хватает его. До комка в горле…

Их восемнадцать человек, счастливчиков, которым разрешили личное свидание. Хотя какое уж тут личное в комнате набитой народом? Дин отвоёвывает себе столик в углу, чтобы никто не подслушал их с Сэмом разговор. Он думает, не изобразить ли радостное волнение, чтобы не отличаться от остальных, и вдруг понимает, что и правда волнуется.
Наконец, открываются двери и в комнату для свиданий впускают посетителей. За последний год Сэмми сильно вытянулся, почти догнал ростом Дина и папу, и сейчас его лохматая макушка торчит над головами. Толпа расступается, и Дин едва удерживается, чтобы не заржать. Сэмми изображает девушку, но вся его маскировка – накладные сиськи. Все остальное – бардак на голове, джинсы мешком, безразмерная толстовка, - те же, что и всегда. О, еще губы намазюканы розовым, блестящим - замечает Дин, когда Сэм подходит ближе.
- Ты бы, что ли принарядилась, Саманта, - ехидничает Дин, обнимая брата за плечи.
- Сейчас в моде унисекс, - огрызается Сэм. – И на этом скажи спасибо. Я бы мог и без сисек прийти, потом бы ты долго всем доказывал, что не гомик.
- Ну спасибо, - смеется Дин. – Зато теперь меня будут считать педофилом с плохим вкусом.
- Перетерпишь, - отмахивается Сэмми. – Если записи в архиве не врут, то ты совсем близко подобрался…
Сэм рассказывает, а Дин смотрит на его рот. Все смотрит и смотрит, и почему-то не может отвести глаз от этих розовых губ с неровно наложенной помадой. Черт, какие же они девчачьи! Верхняя маленькая, с капризным изгибом, нижняя пухлая, так и просит поцелуя... Поцелуя! Уф! Только не это! Думай, думай о чем-то другом, Дин! Сто отжиманий на плацу в пять утра! Сержант Джонс! Овсянка из полковой столовки! Носки рядового Брауна! Марш-бросок на двадцать миль... ооо, нет…
- Время вышло, - грохочет голос дежурного капрала. – Дамам пора на выход!
Сэм умолкает на полуслове, потом хватает Дина за воротник, притягивает к себе, шепчет: - Для поддержания легенды, - и целует.
Дин не собирается, честно не собирается отвечать. Но у губ Сэма вкус фруктовых леденцов, и язык настойчиво просится в рот, и Дин не железный. Он так мечтал об этом поцелуе последние пару лет точно, а еще ему девятнадцать, и секса хочется до дыма из ушей. «Ты нарвался, Сэмми», - думает Дин, и это его последняя связная мысль. Сэм, напористый, наглый, ведущий, вдруг как-то сдается, обмякает в его руках, и становится уже не до мыслей. Языки сплетаются, скользят по губам, по деснам и снова сталкиваются. Кровь бухает в ушах и пульсирует в паху, и пальцы Сэма скребут короткостриженный затылок…
- Эй, рядовой! – ощутимый тычок прикладом в спину. – Свидание закончено!
Дин через силу обрывает поцелуй, отцепляет от себя Сэма. Каменной плитой внезапно наваливается запоздалое раскаяние. "Ох, братишка, что же мы наделали…"
А Сэмми нахально ухмыляется ему прямо в глаза, и у него горят румянцем щеки, и на распухших алых губах ни следа от помады.
- У меня же день рождения, - говорит он. – Ты бы хоть поздравил меня что ли.
- Черт, точно, – севшим голосом сипит Дин. – А у меня и подарка нет.
- Ничего, подарок я уже получил, - многозначительно дергает бровью Сэм и облизывает губы.
Дин нервно сглатывает и ничего не может сказать.
- Скоро увидимся, Дин, - говорит Сэмми, поправляет двумя руками свои накладные сиськи, разворачивается и уходит.

- Малолетка, но горячая штучка, - усмехается ему вслед капрал. – Я бы с такой покувыркался.

шестнадцать
предупреждение: ангст и пафос

шестнадцать

Тогда на них была блестящая помада, розовая, с конфетным вкусом. А сейчас губы Сэма белые с синевой от потери крови.
«Как глупо, - думает Дин. – Как глупо потерять тебя сейчас, когда мы всего один раз целовались».
Это и правда было всего один раз. Потом, когда они закончили дело в воинской части, и Дин благополучно слинял оттуда, Сэм попробовал повторить, но Дин очень грубо оттолкнул его. Он считал, что поступает правильно, а Сэм сильно обиделся, обозвал лицемером и не разговаривал с ним несколько недель. Потом отошел, но не забыл, просто сменил тактику.
Весь этот год Дин провел словно в аду. Сэм как будто потерял всякий стыд: без стеснения переодевался, «забывал» закрывать дверь ванной, дрочил в кровати, даже не дожидаясь пока брат уснет. Дин ненавидел его за это и хотел до умопомрачения.
И ведь что там хотеть, если по правде? Сплошные острые углы и ни одной приятной глазу и рукам округлости. Острые плечи, острые локти, острые коленки, даже язык и тот острый… Только про язык Дин все же старался не думать. Получалось все равно плохо.
А сейчас в Сэме и углов почти не осталось. Тело, прикрытое блекло-зеленой простынкой, плоское и безжизненное, оно почти сливается с больничной кроватью. Только нос и подбородок остро и упрямо торчат над подушкой.
«Борись, Сэмми, - думает Дин. – Не с твоим характером сдаваться. Ты должен выжить, должен. Попробуй только умереть, я тебя оживлю, а потом сам убью, мелкий засранец!»
Хотя никакой он уже не мелкий, догнал Дина ростом, и папа в шутку ворчит, что больше не получится экономить на одежде. А будь воля Дина, он бы ему вовсе никакой одежды не давал, держал бы в постели и трахал с утра до ночи.
Дин вдруг испуганно замирает. Впервые он так откровенен в формулировках, хотя бы и в мыслях. Если есть бог на этом свете, то вот прямо сейчас небеса должны разверзнуться и обрушить на Дина гнев господень. Но ничего не происходит, только продолжают тихо жужжать лампы дневного света, и попискивает кардиомонитор в изголовье кровати.
«Ну и к чертям! – думает Дин. – Мы ведь оба хотим одно и тоже. Зачем мучить друг друга, когда можно доставлять удовольствие? Нельзя так? А никто и не узнает. А что бог запрещает, что ж, пусть попробует запретить. Эй! Где ты там? Давай, разрази меня громом, я хочу трахнуть собственного брата!»
Дин смотрит в белый больничный потолок, словно и вправду ожидает оттуда небесной кары. Потом опускает глаза на Сэмми. Его лицо может поспорить белизной с потолком. Это по настоящему, посильнее божьей кары страшит Дина. Он не может, просто не может потерять Сэма.
- Как глупо, - шепчет Дин. – Как глупо умереть в день своего шестнадцатилетия. Глупо делать это сейчас, когда ты победил, а я готов сдаться. Признаю, я был лицемером. Я хочу тебя так, как ни одну девчонку не хотел. Выкарабкивайся, Сэмми, и мы с тобой зажжем…
- Обещаешь?
Сэм еле разлепляет спекшиеся бескровные губы, и голос не громче жужжания ламп, но он говорит, он очнулся!
- Клянусь, Сэмми! – страстно шепчет Дин, нависая над братом. – Ты только выздоравливай, и мы с тобой…


семнадцать
предупреждение: рейтинг

семнадцать

Когда при каждом движении бруска лезвие начинает издавать тихий звон, Дин откладывает точило и протирает клинок мягкой тряпкой. Он еле касается металла, но на ткани все равно остаются длинные полосы разрезов.
- Вау! – восхищается Дин своей работой. Но ему мало только своего восторга и он зовет: - Сэмми, глянь!
- Я занят, - отзывается Сэм с соседней кровати.
Он сидит по-турецки, обложившись учебниками и тетрадями, и делает уроки.
- Да всего на секунду отвлекись, - не сдается Дин.
- У меня контрольная завтра, - даже не поднимает голову брат.
- Ботаник, - презрительно хмыкает Дин. – А у меня клинок, который можно как катану на остроту проверять! Кстати, сейчас и проверим.
Дин хватает с кровати Сэма какую-то смятую бумажку, подбрасывает в воздух и на лету рассекает лезвием надвое.
- Круто, Дин, круто.
Оказывается, этот засранец все-таки смотрел.
- Ну еще бы… - Дин любовно вкладывает клинок в ножны и прячет в сумку.
Его взгляд падает на половинку разрезанного листка, и брови сами ползут на лоб от удивления:
- «Целую тебя»?!
Он подбирает с пола вторую половину, складывает их и читает записку целиком:
- «Сегодня встретимся в четыре на том же самом месте. Целую тебя, М.» Это было свидание, Сэмми? Да? Свидание? И кто она?
- Черт, Дин! Тебя это не касается!
Сэм, сминая коленками свои тетрадки, тянется, чтобы отобрать записку у брата, но Дин отставляет руку в сторону.
- Как это не касается? Между прочим, я тебе все рассказываю! – обвиняющее заявляет он.
Это его и вправду задело, но он ни за что не покажет, насколько сильно.
- Да ничего особенного, - сдается Сэм, но продолжает тянуться за запиской. – Просто девочка из класса, Милли.
- Упадешь, Сэмми, - смеется Дин, и он и правда падает в проход между кроватями, но тут же вскакивает и снова бросается в бой.
Дин без труда удерживает его, записка в вытянутой в сторону руке, и Сэм почти наваливается на брата в попытке ее ухватить. Это игра. По крайней мере Дин думает, что игра.
- И как она?
- Симпатичная, - пыхтит Сэм.
- И чем вы занимались? – все-таки Сэм тяжелый и сильный, Дин уже тоже начинает пыхтеть.
- Я же говорю, ничего особенного. Пошарились по торговому центру, выпили по молочному коктейлю, в кино сходили…
- Ну вы хоть целовались? – Дин надеется, что ему удается выдерживать шутливый тон.
- Конечно.
- Она целуется лучше меня? – Дин резко переворачивается и всем телом придавливает брата к кровати.
Сэм взлохмаченный, раскрасневшийся после всей этой возни, а Дин слишком возбужден, чтобы это игнорировать. Он наклоняется и целует. А Сэм отвечает. Черт, Дина безумно заводит, как Сэм всегда отвечает. Не сдается, не подчиняется. Он откликается так, будто целый день ждал этого момента, словно от этого поцелуя зависит вся его жизнь, будто это и только это делает его счастливым.
- Нет, конечно, нет, - выстанывает Сэм, жадно вжимаясь в Дина, хотя куда уж больше. – А еще у нее нет одной интересной штуки…
Изловчившись, Сэм опрокидывает Дина на лопатки и сползает по нему вниз. Вжикает молния, и Дин ощущает, как сильные руки стягивают на бедра его джинсы.
- Сэмми, сумасшедший! – шипит он. – Папа!
- А мы тихонько, - хихикает Сэм, и его дыхание щекочет пах.
За тонкой дверью в другой комнате бухтит телевизор, слышно как папа ходит, включает кофеварку, разговаривает с кем-то по телефону, шелестит картами, шумно переворачивает жесткие страницы толстых старинных книг.
А еще Дин слышит совершенно неприличные хлюпающие звуки, и вздохи Сэмми, и свои, приглушенные подушкой, стоны. И перед глазами плывут разноцветные пятна, переходя в нестерпимое белое сияние… Горячо. Горячо! Горячо!!! Дин почти не чувствует, как его выгибает над кроватью… Это не сперма выплескивается Сэму в глотку, это самого Дина уносит в жаркую глубину, чтобы он мог навсегда стать единым целым с братом.
Несколько минут он не ощущает почти ничего, словно отделился от тела, и его дух парит где-то в раю. Пока не слышит шепот Сэма в самое ухо:
- Ты живой?
Сэмми легко прикусывает его мочку, и Дина будто электричеством протряхивает мощной посторгазменной дрожью. Он едва не кончает еще раз. Он тянет Сэма в поцелуй, но тот упирается:
- Эй, я же проглотил!
Дин только смеется в ответ. Он опускает руку вниз и сжимает все еще твердый член брата.
- Сдается мне, кто-то что-то напутал. День рождения у тебя, а подарок достался мне…
- День рождения только завтра, - задыхаясь, шепчет Сэм.
- Уже сегодня, - Дин кивает на прикроватную тумбочку, где часы только что отщелкнули первую минуту нового дня. – Твоя очередь быть тихим…

восемнадцать
предупреждение: точно рейтинг

восемнадцать

- Хмм… ну тут… шикарно…
Дин видит, что Сэм едва удерживается, чтобы не заржать. А чего, спрашивается? Номер и правда шикарный, что ему не нравится?
- Я по телефону заказал. Попросил самый дорогой. Ну извини, не согласовал с тобой цвет отделки, - огрызается Дин.
- Да нет, Дин, спасибо! – у брата сразу становится виноватое лицо. – Я просто так. Тут здорово. И кровать реально шикарная.
- А еще у них есть джакузи, - довольно добавляет Дин. – Все, чтобы хорошо отметить твой день рождения. Восемнадцать лет не каждый день исполняется.

Тело Сэма кажется непривычно смуглым на кипельно-белых простынях. Он лежит уткнувшись лицом между подушек, наверное, ему тоже неловко, как и Дину. Это от того, что они впервые вот так: не второпях, пока нет папы, не на капоте Импалы в какой-нибудь лесополосе, а в специально снятом номере. Специально снятом для секса…
- Это настоящая смазка, Сэмми, не подручные средства, - заявляет Дин, чтобы снять нервозность.
Он греет тюбик в ладонях, не решаясь приступить к делу, и у него дрожат руки. Боже мой, ну что за бабская истерика. Дин глубоко вдыхает и считает про себя: десять… девять… восемь…
Сэм чуть вздрагивает, когда в него проникают пальцы Дина. Там внутри так… горячо. И еще гладко от смазки, и тесно, и мягко, и так непонятно… хорошо.
- Это простата, Сэмми? – Дин нащупывает небольшой бугорок.
Сэм почти вскрикивает, дергается и сминает простыню в кулаках.
- Блядь, полегче, Дин, - задыхаясь, еле выговаривает он.
- Ой, прости! – и Дин снова двигает пальцами, но уже легко и нежно, едва касаясь.
Сэм постанывает и подмахивает в такт. Черт, это так кайфово!
- Хватит, давай уже вставляй, - вдруг заявляет Сэм.
- Тебе не нравится пальцами? – расстроено спрашивает Дин.
Сэм отвечает не сразу.
- Нравится. Но у меня при этом такое дурацкое чувство… - Дин еле слышит его из всех этих подушек. – Ну… будто я пособие по биологии.
- Дурень, - Дин наклоняется и целует брата между лопаток.
- Разве тебе не хочется трахаться? – Сэм дергает плечом.
- Еще как хочется! – смеется Дин. – Но как только я вставляю, у меня начисто сносит крышу. А я хочу ощутить все до мелочей. Там в тебе так… приятно. И еще я очень хочу… Понимаешь, не обижайся, я всегда пропускаю этот момент, потому что я в это время сам… В общем, я хочу увидеть, как ты кончаешь. Пожалуйста, Сэмми.
Дин снова целует ему спину, каждый позвонок. Спускается от шеи к самому копчику.
- Ладно, - наконец, сдается Сэм.
- Только перевернись, - просит Дин.
- Что? Нет! – Сэм еще глубже утыкается лицом в подушки.
- Ну пожалуйста- пожалуйста- пожалуйста!
Сэм нехотя переворачивается на спину. У него горит лицо, и он старается не встретиться с Дином взглядом.
- Что за фигня? – Дин берет лицо брата в ладони, силой заставляя смотреть на себя. – Я не буду делать ничего, что ты не хочешь, понял? Сэмми, это же я! Просто скажи: отвали, Дин, и я отстану.
- Нет, Дин, все нормально, - Сэм отцепляет руку Дина от лица и толкает вниз, себе между ног. – Давай!
- Точно?
- Да.
На этот раз Сэм не прячется и не отводит глаза. Он смущен, но эта ситуация заводит и его самого. Он расставляет в стороны согнутые в коленях ноги, темный член прижат к животу. Дин осторожно вводит два пальца, и видит, как поджимается мошонка. Неожиданно перестает хватать воздуха. Дин шумно дышит приоткрытым ртом и медленно двигает рукой. Он снова находит простату и начинает легко массировать ее подушечками пальцев. Сэм прикусывает губы, потом перестает себя сдерживать и стонет. Он ласкает себя, стискивает в пальцах соски, гладит живот, бедра. Голова его запрокидывается, и Дин жадно вглядывается в искаженное наслаждением лицо. Сэм безумно красивый в эту минуту, но Дин не думает об этом. Он думает о том, что никогда еще не любил брата так сильно, как сейчас.
Сэм уже на грани. Он еще пытается смотреть на Дина, но глаза сами закрываются, язык облизывает пересохшие губы. Дин обхватывает ладонью его член и двигает руками синхронно. Вдруг Сэм выгибается, у него становится беззащитное, почти детское лицо, губы складываются в беззвучное «Дииин». Мышцы сфинктера начинают ритмично сокращаться, плотно сжимая пальцы, мошонка вздрагивает, и на живот Сэма выплескивается густая белая сперма.
- Оох, - выдыхает Дин.
До себя он даже не дотрагивался, но уже почти кончил одновременно с братом. Он проводит по своему члену измазанной в сперме рукой, и этого оказывается больше чем достаточно.

девятнадцать
предупреждение: некоторое количество ангста и никакого рейтинга)

девятнадцать

- Ты посмотри, какой красавец! Только взглянешь на него, Сэмми, сразу влюбишься, - Дин глаз не может отвести от арбалета в витрине оружейного отдела.
- Он хорош, не спорю, но оружие мне не нужно, - Сэм, конечно, даже головы не повернул.
Куда он там смотрит? А, ну ясно! На компьютерные штучки-дрючки…
- Как это не нужно? – возмущается Дин. – Твой старый арбалет уже никуда не годится. После той охоты, когда ты на него наехал Импалой, из него разве что ворон стрелять.
- Купи себе, - качает головой Сэм. – А мне в колледже арбалет ни к чему. На кого мне там охотиться?
Снова Сэм завел эту песню… Дин разочарованно вздыхает. Весь последний год они с папой собачатся на тему гребаного колледжа. И с чего Сэмми вбил себе в голову эту дурацкую идею? Борьбе с нечистью в колледжах не обучают.
- Объясни мне, Сэмми, нафига охотнику диплом? – говорит Дин.
- А почему ты решил, что я хочу быть охотником? – тут же взвивается Сэм.
- Да потому что ты уже охотник, - Дин изо всех сил старается сохранить спокойствие. – Классный охотник, каких поискать.
- Ну вот и поищи, - рычит Сэм.
- Но Сэмми…
- И никаких Сэмми! – раздраженно рявкает брат. – Был и весь кончился! Неужели в девятнадцать лет я не заслужил, чтобы меня называли нормальным именем, а не как румяного карапуза?
- Конечно, Сэ..м, - Дин даже несколько офигевает от такого напора. – Если я пообещаю не называть тебя Сэмми, мы закончим этот дурацкий разговор?
- Для тебя любой разговор не об охоте дурацкий, - фыркает Сэм. – Но тут действительно не о чем разговаривать: я просто уеду и буду жить нормальной жизнью!
- Ты не сможешь, - возражает Дин. – Охота у тебя в крови…
- Вот только не надо, как попугай повторять папины слова! – обрывает его Сэм. – Ничего такого в моей крови нет. Я хочу и буду жить нормальной жизнью! Закончу колледж, получу диплом, устроюсь на работу…
- Может еще и женишься? – ехидно вворачивает Дин, но Сэм подхватывает:
- И женюсь!
« А как же я? – думает Дин. – Как же мы?»
У него пропадает всякое желание спорить, что-то доказывать. Если для Сэма все это ничего не значит, какой смысл его удерживать? Он разворачивается и идет прочь, оставив брата стоять посреди супермаркета.
Дин шагает, не разбирая дороги, через отдел посуды, через ряды бытовой химии, мимо вешалок с разноцветными футболками, сквозь анфиладу прохладных холодильников… Со стороны он, наверное, выглядит человеком, точно знающим, что ему нужно, и четко идущим к намеченной цели. На самом деле, Дин, может быть впервые за двадцать три года своей жизни, чувствует себя абсолютно потерянным.

Уже глубокая ночь, за окнами мотельного номера темно. Дин останавливает машину и достает большой пакет с заднего сиденья.
- Посиди минутку, милая, - подмигивает он девушке, с которой пару часов назад познакомился в баре. – Я только оставлю здесь кое-что, и мы сразу поедем к тебе.
- Как скажешь, красавчик, - хихикает девчонка. – Смотри не задерживайся, я ведь могу и остыть.
- Ни одной лишней секунды, крошка!
Дин наклоняется, чтобы ее поцеловать, и быстро идет к номеру.
В комнате темно и очень тихо. С минуту Дин стоит на пороге, привыкая к темноте и пытаясь расслышать сонное дыхание брата. Наконец, глаза начинают различать обстановку, и Дин сразу видит Сэма, раскинувшегося на кровати. Это такой соблазн: забраться в постель, обхватить руками и ногами теплое безвольное тело и целовать податливые губы, ощущая как он оживает под тобой, как начинает отвечать на поцелуй, как его самого постепенно охватывает возбуждение… Дин встряхивает головой, прогоняя соблазнительное видение, и ищет место, где бы оставить подарок. Он пристраивает коробку на тумбочке, не долго думая, смахнув все с нее на соседнюю кровать. Теперь Сэм, первым делом как проснется, увидит надпись «Dell Precision M65». Дин только надеется, что правильно определил, что тогда в магазине было объектом пристального внимания Сэма.
Дин не знает, что хочет сказать этим подарком. Я сделаю для тебя все, что угодно, не покидай меня? Или: что бы ты ни решил, я в любом случае поддержу тебя? Может быть, и то, и другое.
Уже в дверях он спохватывается, возвращается и, достав из внутреннего кармана, ставит на тумбочку открытку. Картинка там, конечно, идиотская: плюшевый медведь с алым сердцем в лапах, нельзя было поручать девчонке выбирать карточку, ну да ладно.


двадцать

двадцать

Парень в красной футболке хлопает Сэма по плечу и наклоняется к самому его уху, чтобы что-то сказать. Сэм улыбается и кивает, и они чокаются пивными бутылками.
Дину не с кем чокнуться, но он тоже делает глоток.
Симпатичная блондинка видимо отпускает какую-то шутку: все начинают смеяться. Сэмми хохочет, запрокидывая голову, морщит нос и хлопает ладонью по столу.
От этих, таких знакомых жестов в груди и почему-то в носу странная щекотка. Дин снимает ее очередным глотком виски и продолжает наблюдать.
Собственно, ничего особенного не происходит. Компания студентов сидит в баре. Все юные, красивые, веселые, беззаботные… И Сэм выглядит таким же как все. Нормальный парнишка, отмечающий свое двадцатилетие с друзьями. Можно сказать, его мечта сбылась.
Звонит мобильный, и Дин снимает трубку: «Да, папа… да, я уже в Сан-Франциско… пока ничего… чем занят?... хожу по местным барам, болтаю с народом, может что-то всплывет… конечно, отзвонюсь… помню про осторожность, пап, я же не маленький!.. да, сэр!» Нехорошо врать отцу, но тому призраку лет сто, еще денек он потерпит.
Телефон Сэма лежит перед ним на столе, и он то и дело на него поглядывает. Дину хотелось бы думать, что брат ждет его звонка, но это вряд ли. Сэм сменил номер. Дин, конечно, выяснил новый, но брату об этом откуда знать? Если бы хотел пообщаться, мог бы и сам позвонить. Правда, расстались они не очень хорошо, но ведь уже почти год прошел.
Дину до сих пор хочется поежиться, когда он вспоминает тот вечер. Как же Сэм и отец друг на друга орали! У них и до этого часто случались ссоры, но такой безобразной сцены Дин еще не видел. Дина просто трясло от невозможности что-либо предпринять – он не мог поддержать ни того, ни другого. Отец крикнул, что если Сэм уедет в колледж, то пусть забудет про семью. Сэм скрылся в спальне, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка. Дин не пошел за ним, решил дать время остыть. А через полчаса обнаружил только разбросанные вещи и открытое окно.
У Сэмми модная стрижка с челкой на глаза. Это делает его моложе и трогательнее. И привлекательнее. Не только для Дина. Дин ловит заинтересованные взгляды девушек, направленные на брата. Он гордится и… ревнует. Но Сэмми больше не принадлежит ему, он стал нормальным. Во всех отношениях. А значит, пусть будут девушки.
Ладно, пора закругляться. Еще немного виски, и Дин уже не сможет сесть за руль. Он распечатывает новую сим-карту и вставляет ее в телефон. Набирает: «С днем рождения, Сэмми» и, не удержавшись, добавляет: «Не упусти высокую блондинку с родинкой». Теперь нажать «отправить» и дело сделано.
Сэм хватает телефон, читает сообщение и вздрагивает. Он вскидывает голову и быстрым, профессионально-цепким взглядом обшаривает помещение бара. Нет, Сэмми, все-таки охота у тебя в крови, ее не вытравишь годом в колледже. Никого не обнаружив, Дин ведь тоже не пальцем деланный, Сэм нажимает «перезвонить» и с телефоном у уха проталкивается к выходу. Ну, попробуй. Симка уже валяется под столом, а Импала дожидается в тихой подворотне в трех кварталах отсюда.
Сэм возвращается через пять минут. На лице разочарование и еще что-то, что Дин не может расшифровать. Давай же, Сэмми! Ты же знаешь, чей номер набрать… Но Сэм убирает мобильный в карман. Дин еще минуту смотрит на черный экран своего телефона и тоже прячет его. Больше здесь нечего делать. Он допивает последний глоток из своего стакана и уходит через заднюю дверь. Во рту вкус болота.

@темы: фанаццкое, спнъ, драбблотерапия, да никако ты писака