by  Gokai

рабочее название: Подорожник и другие сорняки
оридж
не бечен
герои: будет много и все мои
саммари: впереди были неизвестность и приключения

1 глава. Омела
2 глава. Лопух
3 глава. Перекати-поле
4 глава. Лебеда
5 глава. Крапива
6 глава. Подорожник
7 глава. Татар-чай.
8 глава. Дурман.
9 глава. Камнеломка.
10 глава. Ромашка.


глава 11.
Душистый табак.

глава целиком- Мне уже можно шевелиться? – крикнула Лизка.
- Можно! – я отпустил девочку и сложил альбом, где рисовал ее, сидящую на камне.
Последнюю неделю большую часть времени мы проводили вдвоем. Или втроем, если считать Мурку. Лерик, словно вспомнив, что в нашей компании есть Динка, почти не обращал внимания ни на меня, ни на Лизку. Они гуляли вместе, о чем-то шушукались у очага, ходили на общак, откуда возвращались укуренные и веселые. Я изо всех сил делал вид, что меня это не касается и совершенно не задевает. Но это давалось мне все труднее.
А началось все с того дня, как мы принесли деньги за сданный шиповник. Вечером у Динки и Лерика состоялся долгий разговор, а утром они отправились в Симферополь. Гарантий, что она сможет уехать в тот же день, у Динки не было, но она все же собрала рюкзак. Вечером они вернулись усталые и расстроенные. Как и следовало ожидать, в конце августа поезда шли забитыми под завязку и ближайшее число, на которое они ухитрились купить билет, было семнадцатое сентября. До него еще предстояло дожить.
Динка заметно скисла, только этим я оправдывал повышенное внимание Лерика к ней. Мне ужасно не хватало его. Я вдруг понял, сколько времени мы до этого проводили вместе. Если бы он хоть как-то дал понять, что я все еще нравлюсь ему! Но с той памятной ночи он спал исключительно спиной ко мне и тщательно избегал каких бы то ни было прикосновений, будто я стал прокаженным. Бывали моменты, когда мне хотелось зареветь от обиды как маленькому, и я едва себя сдерживал. Я убегал куда-нибудь подальше, в заросли на конце мыса, и там, прислонясь к камню, дергал вниз молнию джинсов… Так она и сломалась. Пришлось застегнуть ширинку огромной булавкой, некогда подаренной мне Гуляевой. По крайней мере, на это Лерик обратил внимание. Он долго смеялся и еще несколько дней подшучивал на тему врагов, покушавшихся на «самое дорогое».

Сегодня Лерик и Динка снова задержались на общаке. Сначала мы были там все вместе. Снизу поднялась большая компания московских хиппи, пели песни, травили байки о прежних золотыхдля «системы» временах, играли в какие-то забавные хипповские игры. Сперва по кругу ходил косяк, потом пустили кружку с манагуа. Атмосфера начала неуловимо меняться. Вскоре мы с Лизкой распрощались и ушли.
Ночь уже давно наступила, а Динки и Лерика все не было. Я долго ворочался, но так и не смог уснуть. Потихоньку, чтобы не будить Лизку, я раздул угли и подбросил дров в очаг. Пламя постепенно охватывало сухое дерево, поленца слегка потрескивали, наполняя пещеру уютным запахом горящего можжевельника. Обычно это погружало меня в состояния покоя и умиротворения. Но сейчас мне было тошно, тоскливо и одиноко. Хотелось оказаться не в закопченной пещере, а дома, на мягком диване, перед телевизором… Я посмотрел на свои ногти, которые уже месяц не мог вымыть дочиста, на засаленные вытянутые коленки джинсов, на порванные кеды, и из моих глаз сами собой закапали слезы, оставляя разводы на запыленных стеклах очков. Поплакав в одиночестве, я даже немного успокоился. Умылся холодной водой и решил, что если все так будет продолжаться и дальше, то следующая партия шиповника пойдет на мой билет.
Я все еще сидел у очага, когда заявились наши гуляки.
- Не шуми, - прошептал Лерик, отворачивая клеенку.
- А я и не шумю… ой, шуму! …шумлю! – захихикала Динка.
Они ввалились в пещеру и увидели меня.
- Ой, Ник, а ты чего не… - начала Динка.
- Тихо! - оборвал ее Лерик и виновато посмотрел на меня.
Я молча встал и улегся на сено, повернувшись к ним спиной. Они тоже легли. Динка повозилась и быстро заснула. Я это понял по тому, как она засопела. Лерик лежал тихо, но то и дело вздыхал и неслышно ворочался. И вдруг его вздох раздался над самым моим ухом. Я вздрогнул. Рука Лерика легла на мое плечо и мягко сжала. Я замер. Теплые губы коснулись затылка, спустились к шее… Ведь он знал, что я не сплю, и все же поцеловал! В моем мозгу все смешалось. Я медленно повернул голову.
- Ааах… - выдохнул Лерик и нашел губами мои губы. – Хороший мой, - шептал он, покрывая быстрыми поцелуями мое лицо. – Прости меня за все…
В груди или в желудке что-то мелко дрожало и грозило вот-вот порваться, в глазах щипало, и я боялся, что сейчас позорно разревусь от наплыва чувств. Мне ужасно хотелось целоваться, но, не смотря ни на что, я все еще был немного обижен и зол.
- Хватит, - сказал я, заставляя себя оттолкнуть Лерика. – Давай спать.
- Ладно, - послушно согласился он. - Но только не так…
Лерик притянул меня к себе и крепко обнял. Моя голова оказалась лежащей на его руке, как на подушке, а спина плотно прижата к его груди. Задницей я кое-что почувствовал и невольно улыбнулся – не только я реагировал на Лерика, но и он на меня.

Утром я проснулся странно счастливый. Лерик до сих пор сжимал меня в объятиях и сопел в затылок. Я потерся щекой об его руку и осторожно стал высвобождаться. Он недовольно замычал во сне и попытался вернуть меня на место. Это вызвало невольную улыбку.
- Чшшш, я не убегаю, я просто встаю, - прошептал я.
Лерик открыл один глаз и недоверчиво посмотрел на меня сквозь спутанные волосы. Тогда я вдохнул поглубже, наклонился и быстро поцеловал его в губы. Он распахнул оба глаза, даже рот открыл. На лице было такое неописуемое выражение «неужели это мне не снится?», что я еле сдержался, чтобы не рассмеяться счастливо. Лерик дернул меня к себе и крепко поцеловал. Я забарахтался, высвобождаясь.
- Ты что? Девчонок разбудишь! – шипел я, но Лерик только довольно ухмылялся в ответ.

После завтрака я собрал в узел свои шмотки и объявил, что иду на родник устраивать большую стирку.
- Давай твои майки тоже постираю, - предложил я Лерику.
Он радостно согласился и вытащил из рюкзака две футболки.
- Эту тоже, - я указал на ту, что была на нем.
- Она вроде еще ничего… - засомневался Лерка, нюхая подмышки.
- Снимай, - категорично заявил я. – Пользуйся случаем, пока я добрый.
- А в чем я ходить буду? – Лерик состроил жалобную физиономию, и я рассмеялся.
- Не замерзнешь, раздевайся!
Он посмотрел на меня, и я заметил, как порозовели его щеки. Он медленно потянул футболку вверх, и тут пришла моя очередь краснеть. Я почувствовал, как загорелось мое лицо, но не мог отвести от Лерика глаз.
- Вот. Бери, деспот! Снял с человека последнюю рубаху и радуешься… - он протянул мне майку.
Я наконец-то перевел дыхание и принужденно хмыкнул:
- Раз ты так, то назад ее бесплатно не получишь. Придется отрабатывать…
- Можно я натурой? – тут же нашелся Лерик и «страстно» подвигал бровями.
- Придурок! – я шлепнул его майкой по лохматой башке, а он вдруг улыбнулся так, что у меня зашлось сердце и остановилось дыхание. – Придурок… - повторил я чуть слышно и прикусил губу, чтобы сдержать улыбку.

Лизка хотела было составить мне компанию, но поленилась и осталась. Я сунул в узел кусок хозяйственного мыла, свистнул Мурке и отправился.
День был хороший, и настроение тоже. Я пытался напевать какую-то мелодию, и Мурка, бодро бегущая впереди, то и дело оглядывалась недоуменно.
Возле родника было пусто, и это меня устраивало. Ни с кем не хотелось общаться, хотелось сохранить подольше это странное состояние тихой радости. Я свалил вещи под струю воды, потом доставал по одной, раскладывал на камне и хорошенько намыливал. Когда все одежки перекочевали из мокрой кучи в мыльную, начался самый сложный этап. Нужно было тщательно оттереть проблемные места, а после выполоскать вещь в ледяной воде. Мурка сидела на уступе над родником и сочувственно наблюдала за процессом. Когда руки совсем замерзали и отказывались слушаться, я бродил по окрестным зарослям, отыскивая кусты дикой малины или орешника.
Вдруг с неба раздался оглушительный стрекот, верхушки деревьев пригнуло порывом сильного ветра. Перепуганная Мурка соскочила с камня и скрылась в темной глубине грота. Прямо над моей головой пролетел вертолет и, судя по звукам, сел на плато. Мне было интересно, что происходит, но я опасался лезть наверх. А вдруг это милиция? Мне совсем не хотелось в спецприемник. Да и недостиранную одежду бросать не стоило.
Минут через пятнадцать я закончил полоскание, снова связал шмотки в узел и отправился домой. Бедная Мурка сначала жалобным мяуканьем упрашивала меня не рисковать, а потом решила не оставаться одной и резво догнала меня.
- Не будь трусихой, - назидательно произнес я, наклоняясь, чтобы погладить кошку. – Я и сам боюсь.
Мурка благодарно потерлась о мои ноги.
Я подумал, что осторожность не помешает, и поэтому, прежде чем пересекать открытые участки, внимательно осматривался из зарослей. Возле самой пещеры я почти уже сделал шаг из-за кустов, как увидел выползающую по другой тропе на плато процессию. Человек тридцать пестро одетых старичков и старушек, щелкающих фотоаппаратами, энергично трусили за экскурсоводом, направляясь прямо к нашей пещере. Вдруг, как из под земли, а со стороны оно именно так и выглядело, появился жуткого вида дикарь с топором в руке. Это Лерик вылез посмотреть, что за шум. Как был: в своих драных джинсах, с «вороньим гнездом» на голове и в овчинной жилетке на голое тело. Перепуганные иностранные пенсионеры сгрудились в кучку, выставив вперед экскурсовода, как живой щит.
- Хелло! – жизнерадостно поприветствовал их Лерик. – Закурить будет?
Экскурсовод перевел, произошло осторожное шевеление, и он передал Лерику несколько пачек сигарет.
- Я вообще-то имел в виду пару штук, но спасибо! – обрадовался Лерик и добавил погромче, обращаясь к иностранцам: - Сенькьюверимач!
Я корчился от смеха за своим кустом, зажимая рот руками, чтобы не заржать в голос.
Откупившись от страшного туземца, туристы бодренько развернулись и почти побежали в меру своих престарелых сил в обратную сторону. Лерик доброжелательно помахал им в след и тут заметил меня.
- Видел это кино? – с хохотом прокричал он мне, направляясь навстречу.
- Так это их что ли в вертолете привезли? – предположил я.
Лерик помог мне развешать одежду для просушки. Чтобы не унесло ветром, приходилось продевать ветки в рукава и штанины, натягивать носки на сучки, а то, что нельзя было зафиксировать таким образом - привязывать. Вскоре несколько деревьев приобрели весьма экзотический вид. Полюбовавшись на плоды своих трудов, мы отправились готовить обед. Спустя примерно час над нами пролетел вертолет. «Янки гоу хоум», - ухмыльнулся Лерик и достал свои «трофейные» сигареты, чтобы спокойно покурить после еды. И тут в пещеру просунулась голова Сереги:
- Ребят, вы Мишаню не видели? Пошел на родник и пропал…
Заинтересовавшись пропажей Мишани, мы тоже решили принять участие в поисках, хотя, кроме нас, по плато уже бегало человек десять, оглашая округу воплями: «Миша, отзовись!»
Ближе к вечеру, утомившись от бесплодных поисков, вся компания прибрела на общак и застала там… Мишаню. Запахнувшись в шинель революционного атамана, он скромно хлебал поварешкой суп из пятилитрового котла.
Кстати, украденный Валиком пулемет тоже прописался на общаке. Его определили на должность сторожа, ласково называли Максимкой, а во время обеда и ужина, делились похлебкой, ставя мисочку возле задранного дула.
- Приготовься, Миша, сейчас я тебя убивать буду, - заявила Динка, ухватила закопченный половник и пошла вперед, поигрывая им, как дубинкой.
- Так не честно, все на одного! – заныл Мишаня, заслоняясь котлом. – Чо я такого сделал-то?
Спустя некоторое время, когда у него отобрали похлебку и разлили ее по тарелкам, Миша, потирая шишку на затылке, которую ему все-таки поставила Динка, рассказал о том, куда он пропадал.
- Иду я на родник, никого не трогаю… И вдруг на плато вертолет садится! Сами знаете, времена сейчас смутные, мало ли что… Вот я и решил уйти в партизаны, не надолго, до выяснения обстоятельств. И в качестве партизанского подполья присмотрел себе дырку одну, могилку караимскую. Заполз в нее, чтобы, значит, эсэсовцы, то есть, спецназовцы, когда будут местность прочесывать, меня не нашли. Сидел я в засаде, сидел, да и заснул. Когда проснулся, вылез посмотреть – а вертолета уже нет. Ну я и вернулся в родные пенаты. А тут пусто, нет никого. Все, думаю, всех ребят загребли… Расстроился маленько, а потом решил супец подъесть, чтоб харчи не пропадали. И вдруг вы! Я так обрадовался, а вы на меня как на врага… - обиженно закончил Мишаня.
Постепенно стемнело, все сгрудились поближе к огню. Была такая теплая атмосфера, что лица едва знакомых людей, озаряемые отблесками пламени, казались мне почти родными. В этот вечер пели почему-то в основном грустные песни, но от них не становилось тоскливо, только светлая печаль делала всех еще ближе друг другу. Лерик снова спел свою любимую, про Черный ерик, и у меня по коже шли мурашки от его сильного красивого голоса, и от того, что в темноте он нашарил мою ладонь и сжал в своей руке.
Когда мы шагали по тропе к пещере, Динка вдруг с сожалением протянула:
- Что-то сегодня ребята на план зажлобились…
- Не гони! – возразил Лерик. – Просто и так было классно, никто не хотел кайф ломать.
- Какой там кайф, я чуть не уснула, развели нудоту.
- Вот дура! – вспылил Лерка, и тут уже я поймал его руку и легонько пожал.

Первым делом, я отправился снимать свою постиранную одежду, но, вопреки моим ожиданиям, большинство вещей были еще сырые.
- Всё. Я замерзну этой ночью, - пожаловался я.
- Не замерзнешь, - сказал Лерик, повторяя мои утренние слова, и я услышал такое обещание в его голосе, что меня словно окатило горячей волной.
На самом деле он всего лишь одолжил мне свой свитер. Я бы разочаровался, но его взгляд намекал на что-то большее.
Мы не стали разжигать очаг и улеглись спать при свете фонарика. Точнее, Лизка и Динка - спать, а мы с Лериком лежали, держась за руки, как маленькие школьницы, и ждали, когда девчонки, наконец, уснут. Я натянул горловину свитера почти до самых глаз. От шерсти исходил запах табака и можжевелового дыма, это был запах Лерика, как будто я уткнулся носом в его шею. Не знаю, как его, а меня колотила нервная дрожь. Я и хотел, и боялся того, что сейчас случится. Поэтому, когда Лерик приподнялся на локте и навис надо мной, я вдруг весь окаменел и сжался.
- Не надо, Ники, я и сам боюсь, - чуть слышно прошептал Лерка мне в ухо, и я не удержался и хмыкнул.
И сразу все стало легко. Он стянул свитер с моего лица, погладил ладонью щеку, и я, повернув голову, поцеловал его пальцы. В темноте он не мог видеть, как я покраснел, как зажмурился от страха, и это странным образом придавало мне смелости. Я поднял руки и обнял его за шею. У Лерика были тяжелые, густые волосы, и они так приятно скользили сквозь пальцы. Мы начали с почти невинных сдержанных поцелуев, но и от них звездочки вспыхивали у меня перед глазами, а когда Лерик лизнул мои губы и скользнул языком в рот, у меня в голове взорвался целый фейерверк. При всей своей, как я думал, солидной теоретической подготовке я и предположить не мог, что способен на подобные эмоции. Прикосновения его языка к небу и к деснам заставляли меня дрожать и выгибаться в его руках. Я отвечал неумело, зато со всей страстью.
- Хочу тебя, - шептал Лерка. – Я так хочу тебя…
И не давая мне времени осознать эти слова и испугаться, снова принимался зацеловывать меня до невменяемости. В какой-то момент я открыл глаза и обнаружил, что могу различить его лицо в сумеречном слабом свете.
- Это что, утро? – спросил я.
- Ага, - ответил Лерик, оглянувшись на вход в пещеру, который светился белым пятном. – Вставай, пошли.
- Куда? – заныл я.
Во всем теле ощущалась такая слабость и сладкая истома, что любые мысли о движении вызывали у меня ужас.
- Идем. Или понесу.
Лерик принялся заворачивать меня в спальник, словно и правда вознамерился нести на руках. Я возмущенно отпихнул его, поднялся… и едва не упал, потому что ноги вдруг отказались меня держать. Если бы Лерик не подхватил меня, я бы шлепнулся обратно. Он тихо рассмеялся мне в шею, посылая мурашки по всему телу, и нехотя выпустил из объятий.
- Пошли.
Снаружи едва светало. Заря только начала проявляться розовой полосой на востоке. На траве серебрилась ночная роса, и в кустах звонко перекликались какие-то пичужки.
Лерик немного отошел от пещеры и бросил спальник прямо на землю.
- Иди ко мне, - тихо позвал он.
Я как загипнотизированный подошел и сел рядом с ним. Лерик завозился, и я с удивлением увидел, что он застегивает молнию на спальнике.
- Мы не поместимся! – покачал головой я.
- Поместимся, - возразил он и прижал меня к себе.
Молния вжикнула, и мы оказались плотно спеленутые в теплом тесном коконе.
- Ну как? – спросил Лерик.
- Земля жесткая, - пожаловался я скорее в шутку, чем всерьез.
Последнее о чем я сейчас мог думать, это о земле, но Лерик вдруг повернулся, и я оказался лежащим на нем сверху.
- А теперь? – поинтересовался он севшим голосом.
- Тебе тяжело, я же раздавлю тебя, - забарахтался я, но его руки скользнули вдоль моего тела и легли на ягодицы, еще теснее прижимая мои бедра к его.
Господи, я чувствовал… это! Я испуганно уперся локтями в землю и дернулся прочь.
- Не глупи, - прошептал Лерик. Я видел красные пятна на его скулах и дрожащие губы. – Я тебя отпущу, если хочешь.
Если бы я сам знал, чего я хочу… Я опустил голову, пряча горящее лицо в его волосах. От волос пахло так же, как от свитера – костром и табаком. Я глубоко вдохнул и… поцеловал его за ухом. Лерик вздрогнул и выгнулся подо мной. Я прижался губами чуть ниже, и услышал короткий стон. Черт, я ощущал себя богом! Я мог делать с ним, что захочу. Я целовал его шею, скулы, прошелся кончиком языка по изгибам ушной раковины. Лерик часто неровно дышал и вздрагивал всем телом, и я чувствовал, как сильно и быстро бьется в груди его сердце.

@темы: оридж, в жизни всегда есть место подвигу, Подорожник и другие сорняки, лекарство от скуки, вася ты гонишь, в мой моск пришла мысль, поскучала в одиночестве и ушла обратно, да никако ты писака